Город вамиров(Вампирская серия)

Что же касается вопроса о том, действительно ли монстр был г-ном Гоэци, то в это я не верю, хотя необычайные существа, именуемые вампирами или проклятыми скитальцами, и наделены даром вездесущести или, если можно так выразиться, повсеместности. Ошибка же нашей Анны объясняется случаем столь распространенного в природе сходства.

Вдобавок, большинство авторов сходятся во мнении, что все вампиры имеют черты семейного сходства, являясь сыновьями или племянниками их прародительницы Хараш-Нами-Гуль. Да и весьма безрассудно было бы предполагать, как вы вскоре убедитесь, что г-н Гоэци бросил все свои важные дела в Голландии ради упражнений в акробатике.

Глава третья

Переправа на континент обошлась без происшествий. Грей-Джек ел и спал. Она же, стоя у фальшборта в одной из тех благородных и совершенных поз, что Она естественным образом принимала, глядела на бегущие в даль пенистые волны. Взор ее силился проникнуть в неизмеримые глубины моря. Волны, думала Она, подсказывают нам мысль о бесконечности.

Когда корабль вышел из устья Темзы, Грей-Джек проснулся и попросил выпить. На горизонте показалась полоска земли. Она усадила слугу рядом с собой и с завидной точностью изложила содержание бессвязных писем, которые прочитала в канун свадьбы.

— Таково краткое содержание этой болезненной корреспонденции, — продолжала Она. — Отсюда следует, что граф Тиберио, опекун моей кузины Корнелии — человек низкий и развратный, а дела его находятся в плачевном состоянии. В отношении же Летиции Палланти могу сказать, что благородные люди избегают упоминания о подобных созданиях. Они похитили Корнелию, чтобы увезти ее в горы древней Иллирии. Можно ли думать, что подобное насилие преследует достойные цели? Печально известный Тиберио — наследник моей кузины. О, небеса! я не осмеливаюсь и представить, что может случиться с моей дорогой Корнелией в далматинской глуши, еще не затронутой цивилизацией!

— Правда в том, — заявил Грей-Джек, — что чем больше задумываешься над такими вещами, тем радостней чувствовать себя англичанином. Но кто будет сеять, если я стану гоняться с вами за разными дьяволами? Вы не будете так добры ответить?

— Пока вы задаете мне эти легкомысленные вопросы, Эдвард Бартон, израненный четырьмя головорезами, отдан на милость чужих людей. В последнем письме он даже ни словом не обмолвился о Мерри Боунсе[14]…

— Ирландский прохвост! — с внезапной яростью перебил Грей-Джек.

— Ирландцы такие же христиане, как мы, друг мой, — мягко заметила Анна.

Но попробуйте переубедить истого англичанина! Джек сжал кулаки, лишь заслышав имя Мерри Боунса, который был всего-навсего лакеем Эдварда Бартона.

Этот Мерри Боунс, прозванный «Веселым Скелетом», заклятый враг старины Джека, немного напоминал охапку хвороста. Он был сложен из прочных, больших костей, но на них почти не было плоти, а когда он смеялся, рот его разрезал лицо от уха до уха. Ах! веселый малый! У него был роскошный правый глаз и крошечный левый, казавшийся сынком первого. Шляпа не держалась на кудрявой шевелюре; он заплетал волосы в косицу, как заплетают конские хвосты в Чикаго. Когда-то он служил матросом, но истинным его призванием была работа «наковальней» в одном из кабачков лондонского Уайтфрайарс[15].

«Наковальнями» называют ирландцев, которые согласны за полшиллинга предоставить свои черепа для пробы крепости кулаков и тростей джентльменов. За использование дубинки они требуют шиллинг. Если гости желали, Мерри Боунс готов был за полкроны подставить голову под удар сабли.

Корабль бросил якорь в Остенде и оттуда отправился в Роттердам. Глядя на побережье своеобразной и знаменитой страны, наша Анна невольно задумывалась о великих исторических событиях, связывающих прошлое Англии и Голландии; но по мере того, как корабль поднимался на север, минуя зевы каналов, на первый план выступали события настоящего.

Уже темнело, когда корабль вошел в устье Мааса; в порт Роттердама пришли в полной темноте. В те дни гостиничные комиссионеры уже досаждали путешественникам, хотя и были не так назойливы, как сегодня. На все призывы и уговоры наша Анна отвечала:

— Я не хочу останавливаться в городе. Может ли кто-нибудь мне сказать, где расположен пригородный трактир под названием «Пиво и Братство»?

Люди, толпившиеся на пристани, вдруг замолчали.

Потом чей-то голос сказал:

— Нехорошо вам, молодая дама, отправляться ночью в такое место!

И, точно все языки одновременно развязались, поднялся общий гул, в котором можно было только различить:

— Почему именно трактир, где ранили англичанина?

То была мирная фламандская картина, хоть речь и шла о смертоубийстве. Фонари, в манере Рембрандта, освещали дюжину гостиничных маклеров с добропорядочными физиономиями. В центре их круга стояла Она, завернувшись в плащ и опираясь на руку Грей-Джека. В нескольких шагах галиоты тяжело покачивались на водах Мааса.

Она холодно повторила:

— Может ли кто-нибудь указать мне путь к этому зловещему месту, именуемому «Пиво и Братство»?