Город Великого Страха

Еще спустя десять минут явился старый доктор Купер, по пятам которого шел мистер Сигма Триггс.

В особо серьезных случаях мэр имел право на месте назначать одного или нескольких помощников констебля, и мистер Чедберн назначил таковым бывшего полицейского секретаря.

— Я склоняюсь к мнению, что смерть наступила естественным образом, — заявил Купер, — но окончательный диагноз сообщу только после вскрытия.

— Естественная смерть… Ну, конечно! — пробормотал мистер Триггс, уже мечтавший снять с себя будущую ответственность.

— Вид у него странный, — задумчиво произнес сержант Лэммл и принялся сосать карандаш.

— Слабое сердце, — вставил аптекарь Пайкрофт. — Я иногда продавал ему сердечные капли.

— Интересно, куда он так смотрит, — пробормотал сержант Лэммл. — Вернее, куда он смотрел перед смертью?

— На ту картонную ведьму, — проворчала миссис Чиснатт, не упустив счастливой возможности вставить словцо. — Он только и смотрел на эту бесстыжую девку. Когда-нибудь небо должно было его покарать.

— А я ведь слышал его крик, — как бы в раздумье продолжал Лэммл. — Не сомневаюсь, что кричал он.

— Что такое? — осведомился мистер Чедберн.

Карандаш сержанта проследовал изо рта в волосы.

— Трудно сказать. Сначала мне показалось, что выкрикнули имя. Слышалось Гала… Гала… Галантин; странно как-то, студень здесь ни при чем. Потом раздался вопль, и все стихло.

— Он смотрел на манекен, — тихо проговорил доктор Купер. — Мне не часто приходилось видеть выражение такого ужаса на лице мертвеца.

— Без дьявола здесь не обошлось, — снова вмешалась в разговор миссис Чиснатт. — И в этом нет ничего удивительного.

— А можно умереть от страха? — спросил мистер Чедберн.

— Конечно, если у человека слабое сердце, — ответил мистер Пайкрофт.

— Окно открыто, — заметил Сигма Триггс.

— Такого никогда не случалось! — взвизгнула миссис Чиснатт.

— Ему не хватало воздуха, и он решил подышать, — ухмыльнулся аптекарь. — Не так ли, доктор?

— Мда… безусловно, — согласился врач.

Сержант Лэммл обошел магазин, вернулся с биноклем в руках и сообщил:

— Он валялся у витрины.

— Дорогая вещь, — вставил Триггс. — Удивительно, что он его бросил.

— Там же валялось и это, — продолжал сержант, протянув ему солнечную дразнилку.

Мистер Триггс осмотрел крохотный аппарат и в раздумье покачал головой.

— Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, каким целям служит эта вещь, — назидательно произнес он. — Грегори Кобвел забавлялся, посылая солнечные зайчики в глаза прохожим. Черт подери!.. Бедняга даже до меня добрался вчера во второй половине дня.

— Несчастное взрослое дитя! — громко произнес мистер Чедберн.

— И все же у него не все были дома, — с горечью сказала миссис Чиснатт. — Вы только подумайте, он выбрал себе эту грошовую куклу вместо настоящего божьего создания, ведущего праведную жизнь и имеющего незапятнанную репутацию.

— Вскрытие покажет, — решительно подвел итог дискуссии доктор Купер.

В заключении говорилось о естественной смерти, наступившей от эмболии.

Двенадцать частных и лояльных граждан, члены жюри, собрались в красивейшей зале ратуши и вынесли свой вердикт, а потом угощались за счет муниципалитета портвейном и печеньем.

Дело Грегори Кобвела было закрыто.

В тот же вечер Сигма Триггс и Эбенезер Дув с удобством разместились в уютных креслах перед громадными бокалами с холодным пуншем и раскурили свои трубки.

— Теперь мой черед рассказывать истории, — начал Сигма Триггс и в мельчайших деталях пересказал трагические события, благодаря которым он несколько часов исполнял обязанности почетного констебля.

— Подумайте только, этот толстый разиня Лэммл слышал его крик «Галантин!» Смешно. Почему студень, а не окорок или сосиска?

Мистер Дув извлек изо рта трубку и начертал ею в воздухе некие кабалистические знаки.

— Кобвел учился на архитектора, мечтал об известности и обладал обширными познаниями в мифологии.

— И какова же роль этой мифологии — Боже, до чего трудное слово — во всей случившейся истории? — осведомился Сигма Триггс.

— Он крикнул не Галантин, а Галатея, — заявил мистер Дув.

— Галатея? Не знаю такой…

— Так звали статую, в которую боги вдохнули жизнь.

— Статуя, которая ожила… — медленно пробормотал мистер Триггс.

Он больше не смеялся.

— Итак, мой дорогой Триггс, историю придется рассказывать мне. — Старый каллиграф отпил добрый глоток пунша и щелчком сбил пепел с трубки. — Во времена античных богов жил на острове Кипр молодой талантливый скульптор по имени Пигмалион…

IV ЧАЕПИТИЕ У СЕСТЕР ПАМКИНС

Над галантерейным магазином сестер Памкинс имелась вывеска «У королевы Анны» — деревянное панно, на котором красовался лик дамы со старинной прической на английский манер, и в даме этой совершенно не замечалось сходства с книжными изображениями Анны Стюарт и Анны Клевской. Даже искушенный знаток геральдики с трудом объяснил бы присутствие орленка без клюва и лап в углу картины, а тем, кто проявил бы излишнее любопытство, сестры Памкинс ответили бы, что вывеска уже находилась на своем месте, когда они купили торговлю у предыдущего владельца.