Город. Все живое… Рассказы

Слушая про карманы, полные спичек, я вспомнил: Таппер всегда без памяти любил огонь. Он вечно таскал с собою спички и, тихонько сидя где-нибудь в одиночестве, зажигал их одну за другой и восторженно глядел на язычок пламени, пока спичка не догорала до конца, обжигая ему пальцы. Многие в Милвилле опасались, как бы он не устроил пожар, но ничего такого не случилось. Просто этот чудак очень любил смотреть на огонь.

– Вот соли у меня нет, – сказал Таппер. – Тебе, может, будет невкусно. Я-то привык.

– Но если ты кормишься одними овощами, как же без соли? С такой еды и помереть можно.

– А Цветы говорят, нет. Говорят – они в эти овощи вкладывают всякое такое, что и соли не надо. На вкус не чувствуешь. А польза такая же, как от соли. Они меня изучили и знают, что мне надо для здоровья, и все это прямо в овощи вкладывают. И еще у меня подальше на берегу фруктовый сад, и там чего только нет! А малина и земляника поспевают у меня почти что круглый год.

Я не понял, какая же связь между фруктовым садом и сложностями Тапперова питания, ведь Цветы уверяют, будто они могут все? Но ладно, пусть. Добиваться толку от

Таппера напрасный труд. Если начнешь с ним рассуждать, только больше запутаешься.

– Что ж, садись и давай есть, – сказал он.

Я сел прямо на землю, он подал мне еду, сам уселся напротив и придвинул к себе вторую тарелку.

Я порядком проголодался, а это варево без соли оказалось не так уж плохо. Пресновато, конечно, и чуть странный привкус, но в общем недурно. Главное, сытно.

– Как тебе тут живется? – спросил я.

– Это мой дом, – сказал Таппер с некоторой даже торжественностью. – Здесь у меня друзья.

– Но ведь у тебя ничего нет. Ни топора, ни ножа, ни кастрюли, ни сковородки. И не к кому пойти, никто не поможет. А вдруг захвораешь?

Таппер, который до этой минуты жадно уплетал свою похлебку, опустил ложку и уставился на меня так, словно полоумный не он, а я.

– А для чего мне это барахло? – сказал он. – Посуду я леплю из глины. Сучья ломаю руками, топор мне ни к чему.

И мотыга ни к чему, грядки рыхлить не надо. Сорняков нету, полоть нечего. Даже сажать не надо. Все растет само.

Пока я все съем с одной грядки, на другой опять поспело. И

если захвораю, Цветы тоже обо мне позаботятся. Они мне сами говорили.

– Ну, ладно, ладно, – сказал я.

И он снова принялся за еду. Зрелище не из приятных.

А про огород он сказал правду. Теперь я и сам увидел, что земля не возделана. Просто растут овощи, растут длинными ровными рядами, и нигде никаких следов мотыги или лопаты, и ни единой сорной травинки. Да так оно, конечно, и должно быть – никакие сорняки не посмеют здесь носа высунуть. Здесь могут расти только сами Цветы или то, во что они пожелают обратиться, – к примеру, те же овощи или деревья.

А огород превосходный, ни одного чахлого растеньица, никаких болезней, никаких вредных гусениц и жучков.

Помидоры на кустах висят как на подбор – круглые, налитые, ярко-алые. Кукуруза – высоченная, горделиво прямая.

– Ты настряпал вдоволь на двоих, – сказал я. – Разве ты знал, что я приду?

Я уже готов был верить чему угодно. Кто его знает, вдруг Таппер (или Цветы) и вправду меня ждали?

– А я всегда стряпаю на двоих, – ответил он. – Мало ли кто может заглянуть, заранее не угадаешь.

– Но пока к тебе еще никто не заглядывал?

– Ты первый. Я рад, что ты пришел.

Любопытно, замечает ли он, как идет время? Иногда мне кажется, он этого просто не понимает. Но ведь когда речь зашла о том, как долго ему приходилось довольствоваться одинокими трапезами, он заплакал…

Несколько минут мы ели молча, а потом я решил попытать счастья. Довольно я к нему подлаживался, пора уже задать кое-какие вопросы.

– Где мы с тобой сейчас? Что это за место? И как быть, если захочешь вернуться домой?

О том, что он только нынче выбрался отсюда и побывал в Милвилле, я напоминать не стал. Еще разозлишь его неделикатным намеком, он ведь так торопился назад… Может, он нарушил какое-то правило или запрет и спешил обратно, пока его на этом не поймали?

Прежде чем ответить, Таппер аккуратно поставил свою тарелку наземь, положил ложку. Но ответил он мне не своим голосом, а тем размеренным, деловым тоном, который я слышал в трубке таинственного телефона.

– С вами сейчас говорит не сам Таппер Тайлер, – произнес он. – Таппер говорит от имени Цветов. О чем вы хотели бы побеседовать?

– Брось ты свои дурацкие шутки, – сказал я.

Но я вовсе не думал, что Таппер меня дурачит. Это сказалось как-то само собой, я невольно старался выиграть время.

– Могу вас заверить, что мы относимся к делу весьма серьезно, – произнес тот же голос. – Мы Цветы, вы хотели поговорить с нами, а мы с вами. И это единственный способ вступить в переговоры.

Таппер на меня не смотрел: он, кажется, вообще ни на что не смотрел. Глаза у него стали пустые и словно выцвели, он как-то ушел в себя. Сидит прямой, как деревяшка, руки упали на колени. Словно он уже и не человек… не человек, а телефон!

– Я уже с вами разговаривал, – сказал я.

– Да, но то был очень короткий разговор, – отвечали

Цветы. – Вы тогда в нас не поверили.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов.