Город. Все живое… Рассказы

Быть может, только раз за всю жизнь, да и то не к каждому, приходит вот такая сияющая минута. Возможно, есть даже такой закон, что минута эта и не может повториться.

– Брэд, – окликнул кто-то.

Все время я шел, повесив голову, глядя только под ноги. Услыхав свое имя, поднял глаза – оказалось, я уже поравнялся со сбившимися в кучу машинами.

К одной из них прислонился Билл Доневен.

– Привет, Билл, – сказал я. – Что ж ты не пошел туда с ними?

Билл брезгливо поморщился.

– Помощь нам нужна, это верно, – сказал он. – Ясно, нужна. Еще как. Только можно и обождать малость, не сдохнем. Нечего сразу скулить. А то что ж это: с первого синяка сразу кричать караул. Ронять себя тоже не к чему, надо и самолюбие иметь.

Я кивнул, но в душе не вполне с ним согласился.

– Уж очень все напугались, – сказал я.

– Ну, ясно. А все равно нечего метаться и вопить, как стадо баранов.

– Что с малышами?

– Живы-здоровы, – сказал Билл. – Джейк в самый раз за ними поспел, прямо перед тем, как барьеру тронуться. Взял их и увез. Пришлось ему топором рубить дверь, чтоб до них добраться. Он рубит, а Мирт знай ругается без передышки. Черт-те сколько шуму было из-за этой паршивой двери.

– А как жена?

– Лиз-то… да ничего. Все тоскует по детишкам да тревожится, что, мол, будет дальше. Ну, ребята целы и невредимы – это главное.

Он похлопал ладонью по металлическому боку машины.

– Как-нибудь да выпутаемся, – сказал он. – Может, и не враз, а управимся. Нет на свете такого, чего бы люди не одолели, коли захотят. Я так думаю, посадят на это целую тысячу ученых – пускай мозгуют! Ну, не в день, не в два, а что-нибудь они придумают.

– Да, – сказал я, – наверно, придумают.

Если только сперва какой-нибудь тупоумный генерал с перепугу не нажмет ту самую кнопку. Если вместо того, чтобы пораскинуть умом, мы не пустим в ход силу и все не угробим.

– Что с тобой, Брэд?

– Так, ничего.

– У тебя, надо думать, тоже забот хватает. Что ты

Хайрама вздул, так это поделом, он давно набивался. А

телефон, которым он в тебя запустил, из тех, что ли?

– Из тех самых, – сказал я.

– Слышно, ты побывал в каком-то другом мире. Как это ты ухитрился? Чудно что-то, даже не верится, но все только про то и говорят.

Двое мальчишек с криком пробежали сквозь гущу машин и ринулись дальше, к толпе, которая все еще спорила с сенатором.

– Вот кому весело, – заметил Доневен. – Наша малышня сроду так не развлекалась. Почище всякого цирка.

С громкими восторженными воплями промчалась новая стайка мальчишек.

– Может, там еще что новое случилось? – сказал Доневен.

Первые двое ребят уже добежали до толпы у барьера и, дергая взрослых за руки, что-то им громко, взахлеб толковали.

– Похоже на то, – сказал я.

Кое-кто из толпы повернулся и заспешил обратно к

Милвиллу, сперва скорым шагом, а там и бегом.

Когда они были уже совсем близко, Билл Доневен рванулся им наперерез.

– В чем дело? – крикнул он. – Что стряслось?

– Деньги! – закричали в ответ. – Кто-то нашел деньги!

Теперь уже вся толпа неслась во весь дух во шоссе к городу. Мэй Хаттон на бегу крикнула мне:

– Скорей, Брэд! У тебя в саду деньги!

– Деньги у меня в саду? Еще чего?!

Я мельком глянул на тех четверых из Вашингтона, они стояли за барьером и смотрели вслед толпе. Решили, наверно, что весь Милвилл просто спятил. Да и как не решить.

Я ступил с обочины на шоссе и рысцой пустился вдогонку за остальными к городу.

19

Когда я под утро возвратился из чужого мира, оказалось, что этот мир каким-то непонятным колдовством превратил лиловые цветы, которыми заросла сырая низинка позади моего дома, в маленькие кустики. В темноте я провел пальцами по торчащим во все стороны прутикам и нащупал множество набухших почек. А теперь почки лопнули – и распустились не листья, а крохотные банковые билеты по пятьдесят долларов!

Лен Стритер, здешний учитель естественной истории, протянул мне один такой билетик.

– Это просто невозможно! – сказал он.

Ну, еще бы! Конечно же, невозможно! Ни один куст в здравом уме и твердой памяти не отрастит вместо листьев банкноты по пятьдесят долларов и вообще какие бы то ни было денежные купюры.

В саду было не протолкаться – сюда набились все, кто на шоссе препирался с сенатором, и еще куча народу. Чуть ли не весь Милвилл сбежался. Толклись вокруг каждого кустика, орали, перекликались в полном восторге. И не диво. Почти никто из наших отродясь не видывал бумажки в пятьдесят долларов, а тут их были тысячи.

– Поглядите-ка повнимательней, – сказал я учителю.

Это и правда настоящие деньги? Вы уверены?

Лен Стритер вытащил из нагрудного кармана маленькую лупу и протянул мне:

– Смотрите сами.

Я посмотрел – спору, нет, очень похоже на билет в пятьдесят долларов, хоть я и сам видел такие только раз в жизни – те тридцать штук, что дал мне в конверте Шервуд.

Тогда я их особенно не рассматривал, так, глянул мельком

– и все. Но в лупу видно было, что бумага у этих билетиков точь-в-точь как у настоящих денег, и все остальное тоже, не отличить – и номер и серия на месте.