Город за изгородью

– Ах так? Тогда купите больше скотча! Другим способом вам не удастся увезти меня отсюда! – В сердцах выкрикиваю я, разворачиваюсь и выбегаю из гостиной.

На пороге я останавливаюсь и говорю уже тише и спокойней:

– Но даже если вы это сделаете, я найду способ вернуться обратно. Мам, пап… Как вы не понимаете? Человек, которого я люблю, очень болен. Он может умереть. О какой учебе сейчас может идти речь? На его лечение нужны большие деньги. У меня появилась цель в жизни – спасти Кита. Я достану эти чертовы деньги любой ценой.

Я выхожу из гостиной, и последнее, что я слышу за спиной, это дрожащий жалобный голос мамы и испуганный голос папы:

– Воды, Карл…

– Катарина!..

Валюсь на кровать и понимаю, что вся горю от злости и стыда.

В голове вертятся стыдливые мысли о том, что нехорошо так общаться со своими родителями. Никогда в жизни я не сказала им ни одного резкого слова… Я испытываю острое чувство вины… Но потом вспоминаю папин грубый голос – то, что он говорил о Ките, – и горячие слезы обиды и злости рвутся наружу. Они говорят о Ките так, как будто он не человек, а грязное животное. Нет, не животное, это сравнение неправильное. Паразит. Или грязь или мусор. Schund.

Почему? Почему они не понимают?

После взрыва вражда чертожцев и экспатов постепенно стихает. Но сколько должно пройти времени, прежде чем жители «Голубых Холмов» поймут, что те, кто живет по ту сторону забора – такие же люди, как и мы?

Ох, Кит… Боюсь, я еще не увижу тебя долго…

Меня посадили под домашний арест. Никаких прогулок – только в сад, под строгим контролем родителей.

Мне все равно на арест – я даже не выхожу из комнаты. Не разговариваю с родителями, почти не ем. И они со мной тоже не разговаривают. И даже особо не обсуждают ситуацию между собой. Делают вид, что ничего не произошло. Я задаюсь вопросом: но о чем-то же они думают? Пытаются как-то решить этот вопрос? Или считают, что мое «помутнение» пройдет и вскоре я, как прежде, стану примерной и послушной девочкой? Этому не бывать.

Такая холодная война продолжается до приезда тети Паулы.

Я никогда не любила тетю Паулу – не любила ее огромный зад, ее прическу, уложенную в башню. Ее пустая болтовня раздражала. Я стискивала зубы от злости каждый раз, когда она звала меня милочкой, – мне кажется, она периодически забывает, как меня зовут.

Звонок в дверь. Родителей как будто подменяют – на мрачные лица они налепляют фальшивые улыбки.

Тетя вваливается с огромным чемоданом в одной руке, с веером – в другой.

– Ох, какая жара на улице! – говорит она вместо приветствия. – Карл! Как ты потолстел! Катарина! А ты стала еще худее – грудь совсем сдулась, одни ребра! Отнеси мой чемодан, Карл! Катарина – полотенце или салфетки! А ты, милочка, принеси тетке воды… Куда делись твои прекрасные косы? Ох, бедняжка, совсем поредели волосики… Витаминов не хватает.

Мы с родителями с тоской переглядываемся и идем каждый выполнять свое указание. На удивление, именно приезд тети Паулы снова немного сблизит нашу семью. Враг моего врага – мой друг. А то, что тетя Паула – враждебный элемент, было доказано еще на пороге.

Вечером я сижу в своей комнате, прислонившись к полуоткрытой двери, и подслушиваю разговор мамы и тети в гостиной. Они пьют чай – я слышу, как они размешивают сахар, как звенит фарфоровая посуда. Они говорят обо мне…

– Катарина, что сейчас происходит в вашей семье? Давай рассказывай! Я же вижу, что что-то не так. Что-то не так с Ханной. Эта милочка опять что-то учудила?

– Ох, Паула… Здесь все так сложно. Недавно она нам заявила: мама, папа, я не поеду учиться, останусь здесь. Потому что влюблена. Влюблена – да в кого! В местного парня, да какого! В парня из нищей семьи, который живет по ту сторону забора. В шахтера! Ты представляешь, наша Ханна – и русский шахтер? Я вот не представляю. Уму непостижимо, как она с ним познакомилась! Повсюду стоят заборы – чтобы отгораживать нас от них. Нет, как-то нашла способ познакомиться и влюбиться. И, как оказалось, все это тянется уже давно. Несколько лет назад эти мелкие оборванцы лазали к нам в Холмы через забор… Гуляли на наших площадках, сидели на качелях, трогали и ломали вокруг все. А тут новость… Ханна влюбилась в одного из них! Даже думать не хочу о том, что они могли целоваться или и того хуже.

– Ах, юность, юность… Прекрасная юношеская влюбленность, разве это не чудесно? – Видно, что тетя Паула издевается над мамой. Как только она выйдет за порог, то сразу будет обзванивать всех знакомых и распускать свежую сплетню. Дочь семьи Беккер влюбилась в российского шахтера.

– Ты издеваешься? Я могу смириться с любым ее выбором: пускай она выберет любого парня с Холмов – англичанина, немца – неважно. Я скрепя сердце одобрю эту связь, даже если он будет старше ее на пять лет. Но нищий русский парень без образования… Шахтер… Это уже переходит все границы!

– Как же вы это допустили? Неужели не присматривали за ней?