Город за изгородью

После дня рождения Кристи стала часто подсаживаться ко мне на лекциях и семинарах. Мне это не очень нравится, потому что с ней приходится общаться. Даже односложные ответы «да» и «нет» для меня мучительны. Последнее время я привык молчать. Я хорошо углубляюсь в изучение предметов, но никогда не тяну руку и, когда меня вызывают к доске, отвечаю коротко. Так что я не пробился в ряды лучших учеников, не очень-то и хотелось.

Кристи цепляется ко мне еще и на пробежке. В выходные утром я бегаю по парку и слышу за спиной:

– Эй, Кир, подожди!

Оборачиваюсь и вижу Кристи при полном параде – обтягивающие лосины, новенькие кроссовки, яркая спортивная куртка.

– Кристи? Что ты тут делаешь? – удивленно спрашиваю я, не останавливаясь.

– Я хотела задать тебе тот же вопрос! – хитро улыбается она, равняясь со мной. – Я тут бегаю!

– Но я никогда тебя раньше не видел здесь…

– И я тебя. Здорово, правда? Теперь мы будем бегать вместе!

– Да… Это здорово… – неуверенно говорю я.

Теперь вместо любимой музыки в ушах – истории о кошках и чьих-то бабулях, фильмах и книгах, выставках и платьях.

Краем глаза я что-то замечаю на дороге за деревьями, что-то, что меня тревожит.

Мы бежим дальше, но я пытаюсь разглядеть за деревьями то, что меня так взволновало. И снова вижу черную «тойоту Камри», она едет не спеша с нашей скоростью.

– Эй, ты видишь ее? – спрашиваю я Кристи.

– Кого?

– Машину, вон там! Черная «тойота»! Она следит за нами.

– Что? Я ничего не вижу? Где?

Но водитель уже жмет на газ, машина быстро уезжает и исчезает из поля зрения. Мы продолжаем тренировку.

– Зачем какой-то машине шпионить за нами? Мне кажется, это глупо! Тебе просто показалось.

– Может, ты права… – растерянно говорю я.

* * *

Крис предлагает сходить в кино. Я злюсь на себя, знаю, что надо отказать, если я не хочу всех эти будущих отношений, но я слишком слаб, чтобы отказать. Мы идем в кино на дурацкую комедию. Все то время, пока мой зад протирает кресло, я думаю о том, сколько километров мог бы пробежать за это время.

Крис не пропускает ни одну пробежку со мной. Я уже соскучился по музыке…

– Почему ты такой? – спрашивает Крис во время пробежки. – Другой. Замкнутый. Как будто… С тобой произошло что-то плохое когда-то. Люди не замыкаются сами в себе просто так. Что с тобой? Поделись со мной, тебе будет легче.

Кристина нарушает два главных правила. Первое – она вторгается в мое личное пространство и касается запретной темы. Второе – она нарушает правило тренировки: не разговаривать во время бега.

И тут в голове раздается щелчок. Я анализирую будущий исход событий: как она пытается вытащить из меня запретную информацию, жалеет меня, старается помочь своими нудными психологическими беседами. Как зовет меня куда-нибудь. Или требует, чтобы я ее звал. Она будет звонить мне по вечерам и трещать без умолку два часа, я буду отвечать в традиционном стиле: «да», «нет», «м-м-м», она будет обижаться, и мне придется извиняться. Она будет обижаться постоянно, потому что все свободное время я обычно уделяю пробежке. Придется менять свой график, сокращать тренировки. Она будет бегать со мной и всегда трещать и трещать. Мне придется часто водить ее в кино, притворяться, что мне нравятся эти дурацкие фильмы, и в кафе, терпеть публику, которая сидит рядом с тобой локоть к локтю, говорить, что мне нравятся ее дурацкие платья, часто повторять «мне нравится твоя новая прическа» и «о, как ты похудела». Затем она потащит меня к своим родителям, мы официально станем парой. В институте мы будем ходить за ручки и всегда сидеть вместе. А потом она захочет познакомиться с моими родными… Мысль о том, как я привожу ее в Старичью челюсть, вызывает дрожь. Кристина будет с каждым днем все ближе и ближе, ее будет все больше, собой она будет занимать каждый свободный сантиметр моего пространства, я не могу этого допустить, поэтому нужно оборвать все сейчас.

– Кристина, давай остановимся, – говорю я. Она останавливается и смотрит на меня, улыбаясь. – Ты милая девушка, но я не хочу продолжать наше общение. Не хочу, чтобы ты лезла в мою голову. Не хочу слушать твою болтовню. Я не хочу даже бегать с тобой, потому что для бега у тебя тяжеловаты бедра, и ты бегаешь медленно и тянешь меня назад. Я привык быть один, мне никто не нужен.

С каждым моим словом улыбка Кристины гаснет.

«Прости, – мысленно говорю я. – В какой-нибудь другой жизни я был бы рад, если бы ты появилась у меня. Но не в этой».

Я не дожидаюсь ответа и убегаю вперед, слышу, как в спину мне летят оскорбления:

– Ты придурок, Бобров! Как был придурком, так таким и будешь всегда!

Прости, Крис, но так нужно.

В ушах звучит музыка, кроссовки отбивают четкий ритм, ветер обдувает пот с лица. Руки, согнутые в локтях, ходят вперед-назад, дыхание прерывистое и горячее.

Я думаю о том, что раньше всегда был как все, а теперь стал другим. И я бы душу дьяволу продал, лишь бы снова быть нормальным. Быть таким, как все.

Домой я бегу расстроенный. На дороге у дома вижу злополучную «тойоту», и к расстройству прибавляется злость. Я быстро вхожу в подъезд и сильно хлопаю дверью.