Город за рекой

— Какой цинизм! — вырвалось у Роберта.

— Я не антидух, за которого вы меня принимаете, — небрежно сказала мумия, издав сквозь зубы свистящий звук. — Я только наперед хотел обратить ваше внимание на тщетность вашей работы в Архиве. Традиция когда-то прервется. Станет очень пусто. И здесь тоже.

Лицо мумии медленно отвернулось от Роберта.

— Благодарю.

Роберт смотрел на антидуха, на его сияющий лик святоши, хотевший затмить Мастера Магуса. Крылья носа мумии слегка вздрагивали. Как окончательный приговор прозвучали слова Президента, сказанные напоследок:

— Больше пыли!

Специальный агент приказал войти носильщикам, которые бережно опустили верх паланкина и осторожно понесли ношу, причем событие это осталось незамеченным остальными людьми. Послышался удаляющийся звон колокольчиков.

Архивариус вернулся в зал машинного отделения и отыскав глазами Кателя, подошел к нему. Художник вырвал из своего альбома два листа, один протянул архивариусу, другой — господину Видехуку. На первом был набросан штрихами мумиеподобный образ Главного Президента, этого властелина отрицания, на втором — портрет агента, беседующего с архивариусом.

— Charmant, — похвалил агент, кокетливо вильнув бедрами. — В самом деле charmant. Господин фон Катель знает свое дело.

— Мне не нужна от тебя такая память, — резко сказал Роберт художнику.

— Блаженны неведающие, — заметил Видехук.

Агент чувствовал себя польщенным визитом старого президента и ободренным, в выполнении своих обязанностей. Он пришпилил рисунок Кателя к стене над своим столом и пригласил архивариуса "на минутку", как он выразился, заглянуть в производственную зону — посмотреть действующие вальцовочные машины и воронковые мельницы. При этом он предложил воспользоваться пылезащитной маской.

— Пойдем вместе, Линдхоф, — сказал Катель.

Втроем они прошли участок каменистого поля, которое довольно круто поднималось в гору. С возвышенности архивариус увидел вдали перед собой фонтаны пыли, которая вздымалась вверх широким веером, рассыпалась и медленно оседала вниз. Фонтаны били из огромных воронковых мельниц, вокруг которых сновали, как муравьи, кучи людей. Скрежет и визг железа проникал сквозь ушные заслонки маски. Земля гудела и дрожала, сотрясаемая мощными толчками. Тело архивариуса как будто было намагничено. Когда рассеивалось там или тут какое-нибудь облако пыли, то в образующийся временно просвет можно было разглядеть широкое русло реки вдалеке, на границе каменистого ландшафта. Над противоположным берегом висела белесоватая мгла, сквозь которую не проникал взгляд. Это мог быть туман, но, возможно, это запотели стекла его маски, думал Роберт.

Когда агент предложил архивариусу по очереди ознакомиться со всеми стадиями процесса изготовления пыли, чтобы составить впечатление о размерах разрушения, Роберт с нетерпеливой досадой махнул рукой. В первый же удобный момент он освободился от защитной маски и несколько раз быстро вздохнул. Он отказался и от предложения посетить главный корпус, где издавна занимались своими исследованиями крупнейшие физики, которых народная молва нарекла "свихнувшимися учеными", потому что они служили делу разрушения. У барака машинного управления он попрощался с господином Видехуком.

— Архив ждет! — сказал он и поспешно зашагал прочь.

Художник последовал было за ним, но его остановили, схватив за руку. Специальный агент, скорчив пренебрежительную мину, заметил ему, что архивариус пошел не той дорогой, а в направлении к каменному спуску под землю.

— Пусть его идет, — просипел он, сверкнув глазами на Кателя, который сделал нетерпеливое движение. — Ваш господин чересчур торопится, в таком разе не повредит задержка в тупике.

— Вы, агенты, — досадливо сказал Катель, — никак не можете без того, чтобы не шпионить. И все бы вам только дурачить опекаемых Префектурой.

— Уж не причисляете ли вы себя к внешнему штабу Высокого Комиссара! Я принадлежу к категории привилегированных висельников. Мы несем дозор за промежуточным миром своим способом, вы — своим. Пока господин архивариус находится в пределах нашей территории, имеют силу наши средства. К тому же это вполне безобидное испытание, и оно должно, как, впрочем, и все остальное, послужить для него хорошим уроком. Уж не взыщите, господин фон Катель.