Город заката

Бараньи и козьи стада в Иудейской пустыне близ каких-то — даже не лачуг, а разоренных кибиток из брезента и разломанных ящиков из-под фруктов. Чем здесь питается скотина, из-за окна автомобиля не разглядеть: на склонах ни травинки. Баки с водой, вымазанные битумом, виднеются над кибитками мрачными обелисками.

Проносится мимо и вверх черта на скале, выведенная голубой краской: SEA LEVEL — уровень Мирового океана. У этой вешки туристам на забаву стоит верблюд в праздничной упряжи. Сюда его привел хозяин — бедуин в белом парадном бурнусе.

Устрашающего вида арабы в джинсах и платках-арафатках голосуют на обочине у строительных площадок: люди пустыни гораздо мускулистей жителей города — субтильных или пузатых.

Проносится поворот к мосту Алленби — мост через Иордан, взорванный в 1946 году и полвека спустя, после заключения мира с Иорданией, отстроенный за счет правительства Японии. И перед поворотом к морю пролетает череда придорожных лавок с горшками, нарядные верблюды сторожат туристов у входов.

В Кумране солнце лупит по темени наотмашь, температура здесь на десяток градусов выше, чем в горнем проветриваемом на высотах Иерусалиме. Группа жизнерадостных немецких туристов в майках с надписью «I love Israel» встречает нас на парковке. Разве можно упрекать евреев в неспособности к смирению?

На раскопах установлены изящные шатры-навесы, спасающие от жестокого солнца, но не уберегающие от мелких злобных мух, признака близких стад.

До ближайшей пещеры, где полстолетия назад была сделана едва ли не самая ценная археологическая находка за всю историю цивилизации — библейские рукописи, на тысячелетие отстоящие от древнейшего Масоретского кодекса, — ведет тропа длиною в стадий. Стоит пройти по ней под давящим солнечным столбом, созерцая совершенно инопланетный пейзаж (с высоким иорданским берегом напротив, с которого смотрел Моисей, так и не взошедший из-за запрета Всевышнего в Обетованную землю), и по пути подумать простую, но занятную мысль. Где папирусы Александрийской библиотеки? Где тома библиотеки Ивана Грозного? Способен ли кто-нибудь назвать хоть одно столь же значимое текстуальное открытие, кроме загадочной находки «Зогара»? Разумеется, были и библиотеки папирусов, и шумерская клинопись и т. д. Но они обращены к уже исчезнувшим цивилизациям. В то время как кумранские рукописи суть центральные тексты иудео-христианской цивилизации, которой еще только предстоит войти в зенит.

К югу от Кумрана над берегом Мертвого моря расположена столовая гора, каких много в Аризоне (там они по-испански называются «меса»). На ее почти плоской вершине два тысячелетия назад Ирод Великий выстроил крепость с двумя дворцами, бассейном, зернохранилищем и прочими элементами автономности, столь важными для длительного пребывания посреди пустыни. Крепостью — Масадой на древнееврейском — Ироду воспользоваться не довелось, но в конце антиримского восстания описание осады ее X легионом попала в записи Иосифа Флавия, сдавшегося Веспасиану во время схожей осады Иотапаты. Отряд сикариев — «кинжальщиков», особенно непримиримых партизан, ведших диверсионную деятельность против римлян, — засев в неприступной Масаде, вынудил римлян выстроить аппарель для подвода стенобитных орудий к крепостным стенам. Но когда римляне вошли в крепость, они не встретили сопротивления: сикарии были уже мертвы — предпочли смерть пленению.

С тех пор крепость пустовала полтора десятка веков, и только в 1838 году американские археологи, из оазиса Эйн-Геди наблюдая в подзорную трубу плато Эс-Себех, высказали предположение, что здесь как раз и стояла крепость, о которой писал Иосиф Флавий. Догадку эту подтвердили последующие экспедиции, отыскавшие также шесть стоянок римских лагерей. Масштабные раскопки, проведенные Игалем Ядином в 1960-х годах, а также широкая пропаганда их результатов сделали Масаду военным символом современного Израиля.

Пугливые птицы — тристрамии (tristamii) — на Масаде зависают над обрывом и суетятся, беря из рук крошки сэндвича. Бирюзовое лезвие Мертвого моря предлежит далеко внизу у иорданского берега, залитого лавиной солнечного света. Латиноамериканские туристы, набившись в фуникулер, стройно затягивают на спуске красивую христианскую песню, в припеве которой то и дело слышится «аллилуйя».

43

Кампус музеев напротив Кнессета. Музей Израиля — потоп света из высоченных парадных окон в огромные объемы выставочных залов. На каждом шагу методические экспозиции с познавательными детскими программами. Дети залезают на бронзового, сияющего под их ладошками «Курильщика трубки» — толстенького гнома Ханны Орловой, 1924 год, Париж.

В одном из залов — специально для детей растолковывается, что такое современное искусство; для наглядности к потолку контурно подвешен на леске целый грузовик: никелированные части — выхлопная труба, бампер, зеркала, подножки, катафоты — драгоценно сияют в воздухе, не оторваться.