Город Жемчуга

— Я скажу вам, — начала Шан. — За свою жизнь я сделала много правильных вещей и много неправильных. Я была груба с подследственными, на многие проступки своих коллег я закрывала глаза. Я не сумела арестовать главарей террористов, уничтоживших руководителей концернов биотехнологий и разрушивших их бизнес. Только теперь я понимаю, какие из моих действий были правильными, а какие — нет. Вы подсказали мне, на что обратить внимание.

— И теперь вы все знаете совершенно точно? — Он подготовился слушать долгую и мучительную исповедь.

— Да, — кратко ответила она.

Потом наступила пауза. В молчании прошло довольно много времени. Шан рассматривала волейбольную сетку и покачивающуюся траву под ней. Эдди забыл самое первое право репортера при взятии интервью и, похоже, потерпел фиаско. Не выдержав, он заморгал. Работать с Шан было очень трудно.

— Ладно, — первым нарушил он тишину. — Вот кого бы я хотел упомянуть в этой статье, так это Пиралт.

Шан усмехнулась.

— Лично я считаю, что Евгения Пиралт и ее династия никакого отношения не имеют к террористам.

— Я имел в виду ее сестру Элен Марчант. Выстрел издалека, но я думаю, вы отлично понимаете — с тех пор прошло столько лет, что вы можете говорить прямо.

И он вновь встретился с Шан взглядом. На мгновение ему показалось, что вот-вот — и занавес падет. Ему даже захотелось вытянуть руку, чтобы помочь окончательно сдернуть его.

— Марчант никакого отношения ко мне не имеет, — уверила его Шан. — Но ваши слова заставили меня задуматься. Я непременно сообщу вам, если вспомню о чем-нибудь.

Такая реакция Шан на его слова тоже сказала ему о многом. Видимо, Шан догадалась о чем-то, что раньше лишь подспудно подозревала, и это отрезвило ее. Каждый в лагере знал, что суперинтендант общалась с Пиралт. А ведь лучший способ заткнуть рот тому, кто может облить вас грязью с ног до головы, отправить его в далекое путешествие. Однако Эдди об этом не подумал.

Он так и не получил ответа о том, сотрудничала Шан с террористами или нет. Однако мысль о том, что эта стальная своенравная женщина-полицейский могла помогать плохим парням разделаться с теми, кто еще хуже, нравилась ему. Но стоит ли говорить об этом вслух? Нет. Так не поступают настоящие журналисты.

— Вас по-царски обманули, не так ли? Шан едва заметно улыбнулась.

— Похоже, вы этим наслаждаетесь.

— Нет, в самом деле. Меня расстраивает, что каждый, буквально каждый считает, что именно поэтому вы встали на сторону аборигенов, хотя никто не может этого доказать. Но, даже оказавшись дома, выйдя сухой из воды, вы не сможете этого опровергнуть. И людям не нужно будет ваше признание.

— Вы и в самом деле совсем не понимаете меня?

Да, он не понимал. Такой, как Шан, легко было восхищаться, но ее трудно было любить. Однако Эдди решил, что по крайней мере разобрался в том, что ею движет.

— С этого места, пожалуйста, поподробнее.

Она наклонилась, облокотившись на руку, и вытянула ноги. Ее голос стал много тише, и тон был такой, словно она собиралась рассказать что-то очень неприятное.

— Вы отлично знаете, что я до сих пор не совсем уверена, что люди, входящие в организацию «Зеленая ярость», — враги. Естественно, само название организации, точно так же как и название операции, дали полицейские. Сами члены организации никогда не стали бы использовать такое кроваво-подростковое название.

— Значит, судя по всему, хоть вы и не были террористкой, вы помогли им смыться, когда их поприжали.

Возможно, Шан в какой-то мере наслаждалась этим словесным поединком. Должно быть, многие месяцы прошли с тех пор, как она говорила с кем-то о чем-то отвлеченном. Естественно, диалоги с вес'харне в счет. Неожиданно она оживилась, словно кто-то щелкнул выключателем.

— Минуточку… Я вела тайное расследование, чтобы заманить в ловушку группу, целью которой стали биотехнологические компании. А потом я задалась вопросом: кто же из них настоящий преступник?

— Расскажите, что случилось тогда.

— Я увидела то, от чего у меня кишки вывернуло, и я могу вас заверить, биотеррористы тут ни при чем.

— Очень расплывчатый ответ.

— Знаю.

— Выходит, террористы перевербовали вас?

— Я помню лишь гориллу.

— Что?