Город женщин

– Вот как я это себе представляю: мы откроем бутик. Ты обставишь там все по своему вкусу, чтобы у заказчиков сразу возникало ощущение, что место эксклюзивное, высший класс. Сыграем на том, что ткани и материалы возим из Парижа. Американцам понравится. Скажи им, что вещь из Парижа, и они что угодно купят. Даже врать особенно не придется, ведь я действительно буду заказывать материалы во Франции. Само собой, это будут тряпки на вес, но заказчикам об этом знать необязательно. Я отберу все лучшее, а ты из лучшего сошьешь еще лучше.

– То есть ты хочешь открыть лавку?

– Бутик, Вивиан. Господи, подруга, научись наконец называть вещи своими именами. Это у евреев лавки, а у нас будет бутик.

– Но ты же еврейка.

– Бутик, Вивиан. Давай-ка, потренируйся. Повторяй за мной: бу-тик. Покатай слово на языке.

– И где ты откроешь этот свой бутик?

– В районе Грамерси-парка, – ответила Марджори. – Район престижный и всегда таким останется. Уж будь покойна, эти особняки никто никогда не снесет! Вот что мы на самом деле будем продавать, Вивиан: престиж. Высокий класс. Я и название уже придумала: «Ле Ателье». И здание присмотрела. Родители отдадут мне половину компенсации за снос склада – еще бы не отдали, ведь я с колыбели пашу на них, как портовый грузчик! Моей доли как раз хватит, чтобы выкупить приглянувшийся мне дом.

Наблюдать за стремительной работой ее мысли было даже жутковато. Я не поспевала за Марджори.

– Дом стоит на Восемнадцатой улице, в квартале от парка, – продолжала она. – Три этажа, внизу витрина. Две отдельные квартиры наверху. Дом маленький, но с шармом. Если не знать, где находишься, можно вообразить себе милый маленький бутик на живописной улочке в Париже. Такой эффект нам и нужен. И здание в относительно хорошем состоянии; я найду рабочих, они сделают ремонт. Ты можешь жить на втором этаже. Я терпеть не могу подниматься по лестнице. Тебе понравится – в твоей квартире окно на потолке. Даже два!

– Марджори, ты хочешь, чтобы мы купили дом?

– Нет, подруга, я хочу сама купить дом. Мне известно, сколько денег у тебя в банке, – не обижайся, Вивиан, но на твои сбережения и в Нью-Джерси ничего не купишь, а уж на Манхэттене и подавно. Но ты можешь вложиться в бизнес – тут уж давай пополам. А дом я куплю сама. Потрачу все до последнего цента, но сделаю из него конфетку. А вот чего я точно не собираюсь делать, так это снимать помещение, – я ж не приезжая какая-нибудь, извините!

– Вообще-то, Марджори, ты как раз приезжая, – напомнила я.

– Без разницы. В этом городе заработать можно только одним путем: владея недвижимостью. Если просто продаешь одежду, ни черта не получится. Спроси Саксов – они-то знают. Спроси Гимбелов – они-то знают^[40]. Само собой, мы будем зарабатывать и продажей одежды, потому что благодаря нашим с тобой безусловным талантам платья у нас будут что надо. Короче, Вивиан, суть вот в чем. Я куплю дом. Ты займешься свадебными нарядами. Мы с тобой откроем бутик и поселимся над ним. Такой план. Будем вместе жить и вместе работать. Нам же все равно сейчас заняться нечем, верно? Просто соглашайся.

Примерно три секунды я глубоко и серьезно обдумывала ее предложение, а потом ответила:

– Конечно. Так и сделаем.

Если тебе интересно, Анджела, обернулось ли мое поспешное согласие ужасной ошибкой, то нет. Вот чем оно обернулось на самом деле: мы с Марджори несколько десятков лет шили роскошные свадебные платья на заказ, заработали себе на безбедную старость и заботились друг о друге, как родные. Более того, я до сих пор живу в том же доме. (Я уже старуха, но не волнуйся: подняться по лестнице на второй этаж мне вполне по силам.)

Объединившись с Марджори Луцкой, я приняла самое мудрое решение за всю свою жизнь.

Иногда со стороны действительно виднее, что для нас лучше.

А между тем работа нас ждала совсем непростая.

Свадебные платья, Анджела, как и театральные костюмы, не шьют, а конструируют. Изделие это монументальное, и для его создания необходим монументальный труд. Мои же платья требовали особого обращения, ведь начинала я не с отреза чистой новой ткани. Сшить новое платье из старого или даже из нескольких старых, как в моем случае, гораздо сложнее: сначала нужно аккуратно распороть старую вещь, проверить сохранность материала и от этого уже плясать. Не говоря уже о том, что работать приходилось со старинными, деликатными тканями – антикварным шелком и атласом, паутиной древнего кружева, – а они взывали к высочайшей осторожности.