Город золотых теней

Рени положила блокнот на стол и подхватила сумку. Вспомнив, сколько вещей пропало во время последней тревоги, она убрала блокнот, прежде чем выйти, и предупредивший ее – она никак не могла запомнить его фамилии, так он и оставался Йоно как-бишь-его-там – обогнал ее на несколько шагов, лавируя в плотном потоке студентов и преподавателей, текущем к выходу. Пришлось прибавить шагу, чтобы догнать его.

– Каждые две недели, – проговорила Рени. – И ежедневно в сессию. У меня уже крыша едет.

Йоно улыбнулся, показав ровные зубы, и поправил массивные очки.

– Хоть воздухом подышим.

Через пару минут широкий проспект перед Политехническим университетом Четвертого района города Дурбана превратился в сцену для импровизированного карнавала. Студенты хохотали, радуясь неожиданно выпавшей свободе; одна группа повязала пиджаки на бедра, как юбки, и танцевала на крыше машины, напрочь игнорируя пронзительные вопли преподавателя, требующего прекратить и успокоиться.

Рени наблюдала за ними со смешанными чувствами. Ее свобода манила не меньше, а жаркое южноафриканское солнце так приятно грело руки и шею, но курсовой проект отставал от плана на три дня; если тревога продлится слишком долго, она пропустит консультацию и ту придется переносить – за счет и так быстро исчезающего свободного времени.

Йоно (или все-таки не Йоно?) ухмыльнулся, глядя на танцоров, и Рени немедленно ощутила приступ раздражения.

– Если им так охота порезвиться, – бросила она, – отчего бы просто не прогулять? Зачем устраивать этакий розыгрыш, чтобы все…

Небо побелело от яростной вспышки. Горячий, сухой ветер сбил Рени с ног; от грохота повылетали стекла по всему фасаду университета, почти во всех машинах на стоянке. Рени закрыла голову руками, но вместо осколков на нее обрушилась лавина голосов. С трудом поднявшись на ноги, она увидела, что ни один из студентов не ранен. А вот над зданием администрации в центре кампуса [2]поднимался столб смоляного дыма. От многоцветной башенки остался только почерневший, дымящийся фибрамитовый каркас, да и то не весь. Рени вздохнула; накатила тошнота, в голове зазвенело.

– Господи Иисусе!

Ее коллега неуклюже встал; черная кожа его посерела.

– На сей раз настоящий. Господи, надеюсь, вывели всех. Наверное – администрация выбегает первой, чтобы управлять эвакуацией. – Он говорил так торопливо, что Рени его едва понимала. – Как по-твоему, кто это?

Рени покачала головой.

– Бродербунд? Зулу Мамба? Кто их разберет? Господи Боже всевышний, это третий раз за два года. Как у них рука поднимается? Почему они не дают нам работать?

Озабоченная гримаса на лице ее товарища сменилась ужасом.

– Моя машина! Она на стоянке администрации!

Он развернулся и потрусил к месту взрыва, распихивая ошеломленных студентов. Некоторые плакали; смеяться и танцевать уже никому не хотелось. Охранники, пытавшиеся огородить место взрыва, кричали на Йоно, но безуспешно.

– Его машина?Идиот. – Рени и самой хотелось плакать.

Вдалеке завыли сирены. Она вытащила из пачки сигарету и трясущимися пальцами оторвала зажигалку. Предполагалось, что сигареты неканцерогенные, но сейчас ей было все равно. Опаленный по краям клочок бумаги спорхнул на землю и опустился у ее ног.

А с небес уже спускались зонды-камеры, точно туча мух, всасывая кадры в сеть.

Она докуривала вторую сигарету и чувствовала себя немного лучше, когда кто-то прикоснулся к ее плечу.

– Миз Сулавейо?

Обернувшись, она оказалась лицом к лицу со стройным юношей с желтовато-бурой кожей. Волосы мальчика были короткие и очень курчавые. А еще он носил галстук – такого Рени не видала уже несколько лет.

– Да?

– Кажется, у нас назначена встреча. Консультация.

Рени недоверчиво воззрилась на него.

– Вы… вы, э…

– Ксаббу. – Имя начиналось со щелчка, будто хрустнули костяшки. – По-английски пишется через восклицательный знак и «икс».

На Рени снизошло озарение.

– А! Вы…

Он улыбнулся-короткая вспышка белизны.

– Я из народа сан – нас иногда еще называют бушменами, да.

– Я не хотела вас обидеть [3].

– И не обидели. Немногие из нас хранят старую кровь, древний облик. Большинство женилось в городской мир. Или умерло в буше, не сумев выжить в новые времена.

Рени он понравился сразу – и его улыбка, и быстрая, осторожная речь.

– Но не вы.

– Не я. Я студент университета. – Прозвучало это с некоторой гордостью, но и с насмешкой. Ксаббу оглянулся на колышущийся столб дыма. – Если от университета хоть что-то осталось.

Рени встряхнула головой и подавила приступ дрожи. Пепел заволок небо, и оно стало сумрачно-серым.

– Так жутко.

– Согласен. Но, к счастью, никто не пострадал.

– Жаль только, что нашу консультацию не удалось провести. – Рени с трудом вернула профессиональную хватку. – Думаю, стоит ее перенести – сейчас достану блокнот…

– А следует ли? – спросил Ксаббу. – Я ничем не занят. Полагаю, в университет мы пока не попадем. Может быть, отправимся в другое место – желательно такое, где подают пиво, потому что дым сушит мне горло, – и поговорим там?