Город золотых теней

Пол встал, испуганный до дрожи, зажал золотой предмет в кулаке и стал яростно пробиваться сквозь крошащиеся заросли. Всего через несколько шагов перед ним возникла огромная – в пять раз выше него – дверь. Пол прикоснулся к ней, и она распахнулась внутрь.

За ней оказалось огромное помещение размером с ангар, с потолочными балками из цельных бревен и стенами из неотесанных камней. Медленно вращались гигантские колеса; вверх-вниз двигались рычаги. Шестерни размером с двухэтажный автобус вращали еще более крупные шестерни, которые нельзя было разглядеть целиком – их зубчатые ободья протискивались сквозь высоченные щели, прорубленные в стенах. Пахло маслом, молниями и ржавчиной. Шум, низкий и равномерный рокот, сотрясавший массивные стены и напоминающий непрерывное и медленное уничтожение, разбавлялся монотонным буханьем чего-то массивного, и был песней невообразимого вечного голода машинерии, способной пожрать даже фундаменты Времени и Пространства.

Гэлли стоял на единственном свободном пятачке в центре помещения. А рядом – две фигуры. Одна тощая, другая поразительно толстая.

Пол шагнул вперед, в глазах у него потемнело от отчаяния. Гэлли вырывался, но парочка удерживала его без особых усилий. Тощий был сделан из блестящего металла, нечеловеческие руки оканчивались крюками, безглазая голова напоминала поршень. Его компаньон был настолько жирен, что его туго натянувшаяся кожа стала почти прозрачной и светилась собственным желтовато-серым светом, как застарелый синяк.

Толстый, продемонстрировав неровные ряды клыков, растянул рот в ухмылке. Кончики его губ утонули в пухлых щеках.

– Ты к нам вернулся! Столько от нас убегал – и сам вернулся! – Толстый засмеялся, щеки заколыхались. – Ты только представь, Никелированный. Как он, наверное, по нам скучал! Жаль, что Старика здесь нет, какое удовольствие пропускает.

– Джонас обязан был вернуться, – произнес металлический. В его прямоугольном рту открывалась и закрывалась внутренняя дверка. – И еще ему должно быть стыдно за те хлопоты, что он, паршивец, нам доставил. Ему следует просить нас о прощении. Умолять нас.

– Отпустите мальчика. – Пол прежде не видел эту парочку, но в то же время знал их и ненавидел столь же яростно, как и медленно убивший мать рак. – Вам нужен я.

– О, теперь нам нужен не только ты, – ответил металлический. – Верно, Маслошар?

Толстяк покачал головой:

– Сперва отдай то, что у тебя в руке. В обмен на мальчика.

Пол ощутил, как острые края арфы покалывают пальцы. Но почему они решили торговаться – здесь, где они вольны поступать как угодно?

– Не делай этого! – крикнул Гэлли. – Они не могут… – Маслошар стиснул ему руку пальцами-сосисками, и мальчик стал извиваться и вопить, корчась, словно упал на электрифицированные рельсы метро.

– Отдай это нам, – повторил Маслошар. – И тогда, быть может, Старик смилостивится. Ведь когда-то у тебя все было хорошо, Пол Джонас. Может стать хорошо и сейчас.

Полу было невыносимо смотреть на раскрытый рот Гэлли и его наполненные мукой глаза.

– Где женщина? В клетке была женщина.

Никелированный обратил к Маслошару свою почти безликую физиономию и через несколько молчаливых секунд снова повернулся к Полу:

– Пропала. Улетела – но недалеко и ненадолго. Ты хочешь с ней увидеться? Это можно устроить.

Пол покачал головой. Он знал, что этим существам доверять нельзя.

– Отпустите мальчика.

– Нет. Пока не отдашь то, что у тебя в руке.

Гэлли снова задергался в руках Маслошара. Пол, не в силах больше видеть его мучения, протянул им на ладони арфу. Оба лица, металлическое и восковое, жадно уставились на нее.

Помещение дрогнуло. На мгновение Пол решил было, что массивная машинерия стала ломаться. Затем, когда пошатнулись даже стены, его охватил внезапный и еще более сильный страх.

«Старик?..»

Но Никелированный и Маслошар тоже смотрели, разинув рты, как вокруг них скользят друг относительно друга плоскости геометрических форм. Пол все еще стоял с вытянутой рукой, и Никелированный внезапно сделал в его сторону невозможно длинный шаг, нацелив на арфу поблескивающий коготь. Упавший на пол Гэлли успел обхватить его ноги, и существо, пошатнувшись, грохнулось, заскрежетав металлом по камню.

Помещение, Пол и все вокруг снова содрогнулось, потом развалилось и свернулось внутрь себя.

* * *

Он снова застыл в воздухе над небом, а Великий канал и красная пустыня вновь изогнулись над его головой, но теперь там, где прежде находился Гэлли, никого и ничего не было. Раньше Гэлли касался его вытянутых пальцев, теперь они были сжаты в кулак.

Его изумленный мозг еще осознавал внезапный перенос из помещения с гигантскими механизмами в этот безупречный стасис, и тут мир резко ожил. Замелькали цвета. Твердое стало воздухом, а воздух – водой, проглотившей Пола с мощным холодным всхлипом.