Город золотых теней

На сей раз ожидание длилось неестественно долго. Чернота была повсюду. Рени почти чувствовала, как она проникала внутрь ее сердца, омрачая последнюю надежду. Да и на что они рассчитывали? Четверо безумцев пытались вломиться в самую огромную компьютерную сеть. А ведь для этого требовалось подвергнуть анализу невообразимо сложную операционную систему. Требовалось найти ответы, которых, возможно, даже не существовало на свете. Проще было отыскать иголку в стоге сена.

«Что он там делает? Удастся ли ему провести нас в сеть?»

— Мартина! Ксаббу!

Ей никто не ответил. По какой-то причине она оказалась отрезанной от друзей — возможно, по вине заумной системы Сингха или из-за собственной неудачи. Это открытие лишь усилило ее беспокойство. Рени не знала, как долго находится в темноте. Минуты? Часы? Недели? Она попыталась вызвать контрольную панель или какой-нибудь набор управления, но система не реагировала на ее сигналы. Помахав перед лицом невидимыми руками и не заметив никакого результата, она почувствовала панику. Ей с трудом удалось уговорить себя оставаться неподвижной.

«Успокойся, глупая корова. Ты не в обвалившемся колодце и не в склепе под могильной плитой. Ты лежишь в В-капсуле, неподалеку от Ксаббу, а в нескольких футах от тебя прогуливаются Джереми и отец. При желании ты можешь сесть, отсоединить все патрубки и сбросить крышку саркофага. Но это лишит тебя возможности, которую ты так долго ждала. Не упусти ее, девочка. Будь сильной».

Чтобы занять себя — и хоть как-то подогнать остановившееся время, — она начала считать, поочередно загибая пальцы. Это напоминало ей, что у нее есть тело и что, кроме черноты и голоса в голове, где-то рядом существует целый мир. Когда Рени дошла до трехсот, в наушниках что-то захрустело.

—… Думаю, я прохожу какой-то… мешающие… указатели будут…

Голос Сингха казался очень слабым и далеким, и хотя его слова приходили на гребнях статических помех, в них безошибочно чувствовался страх.

— Это Рени. Вы слышите меня?

Голос старого хакера стал еще тише.

— Нет причин сходить с ума, но… мы можем прокрасться…

«Прокрасться»? Он сказал «прокрасться» или «попасться»? Рени снова пришлось сражаться с нахлынувшим ужасом. Она понимала, что бояться, в принципе, нечего. Да, их могли поймать и наказать за нелегальное проникновение на государственный объект. Но теперь такая перспектива начинала казаться сказочной удачей — потому что здесь им угрожало нечто худшее, чем тюрьма или смерть. «Только суеверный идиот может бояться сети», — говорила она себе. И тут, словно дразня ее рассудок, в памяти возникли змееподобные руки Кали.

Раздался еще один взрыв помех — на этот раз без слов. Внезапно Рени обнаружила, что ей очень холодно.

— Ксаббу! Мартина! Вы здесь?

Тишина. Холод стал еще сильнее. Это просто психосоматика, подумала она. Реакция на темноту, одиночество и неопределенность. «Крепись, девчушка, крепись. Без паники, подруга. Для страха нет причин. Ты делаешь это ради Стивена. И ты поможешь ему, правда?»

Она дрожала. Она чувствовала, как стучат зубы и судорожно дергается челюсть.

Чернота. Озноб. Молчание. Она снова начала считать, но ей не удавалось сохранять порядок цифр.

— Рени, ты здесь?

Звуки были слабыми и прерывистыми, словно приходили к ней по длинной трубе. Услышав свое имя, Рени испытала огромную радость, и та помогла ей оценить размеры ее страха. Прошло не меньше минуты, прежде чем она узнала этот голос.

— Джереми?

— Я беспокоюсь. Показания свидетельствуют, что температура в капсуле падает. — Его голос пробивался сквозь шторм статических помех и казался таким же далеким, как шепот Сингха. — Ты не хочешь… — Шипение накрыло голос как волной.

— Я не слышу тебя, Джереми! Ты можешь связаться с Ксаббу по другой линии?

—… Очень большое понижение. Скажи, ты… хотела бы… вас вытащили?

О, как ей этого хотелось! Одно только «да» освободило бы Рени от странных и мрачных теней, окружавших ее. Но она не могла смириться с поражением. Она не могла отказаться от надежды. И в темноте, самым светлым фантомом из тех, что всплывали в ее уме, она увидела лицо брата за гофрированной прозрачной крышкой барокамеры. Эти горькие мысли, темнота и одиночество стали для него каждодневной реальностью. Разве могла она позволить какому-то сиюминутному страху погубить его последний шанс?

— Джереми, ты слышишь меня? Большие помехи. Скажи «да», если слышишь.

Треск длился всю паузу. Но потом она услышала воющий свист и долгожданное «да».

— Хорошо. Не вздумайте нас вытаскивать. Не делайте ничего, пока наши физиологические параметры не станут напрочь скверными — пока нам не станет грозить серьезная проблема медицинского свойства. Ты понял меня? Не вытаскивайте нас!

В ответ раздался взрыв треска, и снова наступила тишина.