Город Зверя

Я подумал, что она говорила о шивах или якшах, когда-то властвовавших на всем Марсе — или Вашу, как они называли планету. Возможно, крылатые синие великаны улетели когда-то давно из Мендишарии, нашли остатки этих древних народов и узнали от них некоторые секреты.

— Что говорится в этих легендах о Первых Хозяевах? — спросил я.

— Первые Хозяева создали наших предков. Они заколдовали их так, что собаки и кошки стали внешне очень похожими на людей, они стали мыслить и ходить, как люди. Какое-то время мы, пурры, и те, другие, хагки, жили в одном месте — в Городе Первых Хозяев — и служили им для волшебных целей.

Опыты над живыми существами! Жестокая вивисекция! Бели изложить рассказ девушки с точки зрения науки, то получалось следующее. Первые Хозяева узнали у древних народов некоторые научные тайны и, применив их, — возможно, это была какая-то невероятно сложная хирургия, — получили похожих на людей существ из кошек и собак. Плоды своего труда они использовали как объект для дальнейших опытов и как слуг.

— И что потом? — спросил я. — Как получилось, что ваши три народа разделились?

Девушка-кошка нахмурилась.

— Трудно это объяснить, — ответила она. — Но Первые Хозяева все больше и больше замыкались на себе Магию, открытую ими во время опытов над нашими предками, они стали пробовать на себе. И они стали похожи на животных. Ими овладело безумие. Они покинули город и поселились в пещерах далеко от города, в горах. Но каждые пятьсот шати они возвращаются пообедать к Хрустальной Яме, которую создали или они сами или их давние хозяева, волшебники.

— А что они обычно едят? — спросил я.

— Нас, — тихо ответила девушка.

Какая мерзость! Теперь я понимал, почему люди-ищейки приносили в жертву своим странным хозяевам незнакомцев, но мне была противна мысль о том, что хагки тащат в Хрустальную Яму и своих сородичей — людей-кошек.

— Они едят пурров?! — воскликнул я.

— Не только пурров, — девушка покачала головой. — Конечно, если хагки поймают кого-нибудь из нас, они отправляют пленников в Хрустальную Яму. Но если им не удается никого схватить, они сажают в яму слабейшего из них самих, чтобы у Первых Хозяев была пища.

— Но что же заставляет их делать это? — не удержался я от вопроса.

Ее ответ был кратким и простым, и в то же время каким-то очень мудрым.

— Страх, — сказала она.

Я кивнул, подумав, что это чувство было едва ли не основной причиной всех несчастий. Не кажется ли тебе, Эдвард, что все политические системы, все искусство, все наши поступки направлены на одно — на создание чувства, которое мы все по-своему ищем — чувства безопасности, отсутствия страха. Именно страх вызывает безумие, войны. Страх сам порождает страх — то, чего мы боимся больше всего. Не потому ли все легенды прославляют бесстрашного человека — человека, не представляющего для других угрозы? Возможно, хотя бесстрашные люди тоже бывают разными. Настоящее бесстрашие — свойство цельного человека, того, кому не нужно доказывать, что он бесстрашен. Настоящий герой — это часто герой невоспетый.

— Но даже в каждом из ваших народов людей больше, чем Первые Хозяева, — сказал я. — Почему вы не попробовали объединиться, чтобы покончить с ними?

— Первые Хозяева рождают в нас страх не своим числом, — ответила девушка, — и не своей внешностью, хотя это тоже влияет. Страх глубже, я не могу его объяснить.

Кажется, я ее понимал. На Земле мы объясняем это просто — мы называем это страхом неизвестности. Иногда мужчина боится женщину, которую, как он чувствует, он не может понять. Иногда человек боится незнакомых людей — людей другой расы, из другой страны, даже из другой части своей собственной страны. Иногда он боится машин, с которыми ему приходится работать. Непонимание — на уровне личности или более глобальное — рождает недоверие и страх, и именно страх, а не предки делает людей-ищеек из рода хагков недочеловеками.

Я объяснил это девушке-кошке, и она понимающе кивнула.

— Думаю, ты прав — сказала она. — Наверное, поэтому мы живем и развиваемся, а люди-ищейки деградируют и все больше и больше становятся похожими на своих предков.

Меня поразил ее интеллект. Хотя я не люблю делать подобные выводы о животных, мне кажется, что как раз природная трусость собак и природная храбрость кошек и отразились в тех типах людей, которые развились из них. Поэтому я не мог целиком винить людей-ищеек за то, что они были так жестоки, хотя это и не изменило моего неприятия того, чем они стали. Бывают же храбрые собаки — на Земле много рассказывают о таких, — значит, и эти люди-ищейки могли бы обрести мужество, если бы все сложилось иначе.