Город Зверя

На губах у него выступила кровавая пена, а от шеи до носа расползалась по лицу зеленоватая клякса. Одна рука казалась парализованной и бесполезной, другая болталась так, словно он пытался сохранить равновесие. Он увидел нас, и из его рта вырвался неразборчивый крик. Глаза его были лихорадочно-яркими и блестели ненавистью.

Приблизившись к Одиннадцати, он закричал:

— Что вы наделали! Что вы наделали!

Одиннадцать, все как один, повернулись, оставив одного меня лицом к лицу с несчастным, пораженным чумой. Но он проигнорировал меня и кинулся за ними.

— Что вы наделали! — снова пронзительно крикнул он.

— Слова ничего не значить. Нельзя отвечать, — сказал Девятый.

— Вы виноваты! Вы выпустили чуму! Вы навязали нам это нечестивое правительство! Почему столь немногие понимают это?

— Неэффективный, — раздался холодный, мертвый голос Шестого.

Затем из тех же дверей выбежала девушка. Она была хорошенькая, лет восемнадцати, одетая в нормальную марсианскую одежду — коротенькую тогу. Ее каштановые волосы растрепались, а по лицу текли слезы.

— Отец! — закричала она, бросаясь к несчастному.

— Уйди, Ала Мара! — крикнул он. — Уйди, мне предстоит умереть. Дай мне воспользоваться оставшейся во мне малостью жизни, чтобы выступить против этих тиранов. Дай мне попробовать заставить их почувствовать что-то человеческое — даже если это будет всего лишь ненависть!

— Нет, отец! — Девушка потянула его за руку.

Я заговорил с ней:

— Я сочувствую вам обоим, — сказал я. — Но подождите еще немного. Может быть, я сумею вам помочь.

Один из Одиннадцати — по-моему, он называл себя Третьим — повернулся. В руке у него было оружие шивов. Не моргнув глазом он нажал курок. Оружие это действует только на коротком расстоянии, а тут стреляли почти в упор. Человек со столом упал.

Девушка издала громкий вскрик и принялась молотить Третьего по груди кулачками.

— Вы убили его. Вы могли, по крайней мере, оставить ему ту малость жизни, что в нем тлела! — с ненавистью рыдала она.

— Неэффективный, — произнес Третий. — Ты тоже неэффективный. — И он начал поднимать пистолет.

Я не смог этого вытерпеть.

С криком я прыгнул на него, вышиб из руки пистолет и обхватил девушку за талию.

Я ничего не сказал.

Он ничего не сказал.

Мы просто стояли молча, рассматривая друг друга, когда повернулись десять других членов Совета.

Я выхватил свободной рукой меч.

— Мертвый человек — самый неэффективный, — высказался я. — И я могу сделать такими нескольких из вас, если вы сделаете хоть один шаг.

Девушка теперь плакала от реакции на случившееся, и я от всего сердца жалел ее теперь даже больше, чем раньше.

— Не беспокойся, Ала Мара, — сказал я, вспомнив имя, названное ее покойным отцом. — Они не причинят тебе вреда.

Один из Одиннадцати, находившийся дальше всех от меня, поднес к губам свисток, игнорируя мою угрозу. Звук свистка пронзил воздух, и я понял, что свисток предназначен для вызова стражи.

Закинув девушку на плечо, я кинулся по улице. Я знал, что ворота — за следующим поворотом и что если я смогу достаточно быстро создать дистанцию между собой и Одиннадцатью, то их стража не причинит мне вреда.

Задыхаясь, я свернул за угол и бросился к открытым воротам.

Когда я пробежал через ворота, за мной бросились стражники, и я молился, чтобы мне удалось добраться до поджидавшего корабля прежде, чем все будет потеряно.

Хул Хаджи, должно быть, увидел, что меня преследуют стражники, потому что он вдруг появился у входа в гондолу воздушного корабля. Я швырнул ему девушку и повернулся, чтобы отбить удары мечей двух первых нападавших.

С оружием они обращались неумело, и сперва я защищался легко. Но вскоре в бой вступили другие, и мне пришлось бы туго, не окажись рядом со мной массивного Хула Хаджи.

Вместе мы удерживали их, пока несколько из них не оказались на земле убитыми или ранеными.

— Поднимайся на борт, — бросил мне вполголоса Хул Хаджи. — Я тотчас же присоединюсь к тебе.

Я сумел взобраться в гондолу.

Хул Хаджи сделал последний выпад, убивший стражника, и в возникшем в эту секунду затишье прыгнул в гондолу.

Я стоял наготове у двери и тут же захлопнул ее. Преставив Хулу Хаджи запирать ее, я проскочил мимо все еще испуганной девушки и уселся за пульт управления кораблем.

Прошло несколько мгновений, и моторы мощно взревели, оживая. Я освободил якорные канаты, и вскоре мы поднялись в воздух.

— Что теперь? — спросил Хул Хаджи, мельком взглянув на девушку и усевшись в специально изготовленное для него кресло.

— У меня есть сильное искушение сейчас же вернуться в Варналь, — сказал я. — Но, вероятно, будет лучше всего сразу же отправиться к подземельям якша и посмотреть, не сможем ли мы найти машину для исцеления от чумы. Еще лучше было бы, если бы нам удалось вступить в контакт с шивами.

— Шивы редко вступают в контакт с нами, — напомнил мне Хул Хаджи.

— Но если бы они узнали!

— Наверное они знают.

— Ладно, — сказал я. — Мы летим к подземельям якша. Наверное там мы найдем средство вступить в контакт с шивами.

— А что насчет девушки? — спросил Хул Хаджи.