Город Зверя

— Я был членом Совета, правившего в Кенд-Амриде. Я решил, что для сдерживания чумы нам нужна логичная система управления. Я решил, — и поверьте мне, я пришел к этому решению, не испытывая удовольствия, — что пока чума не будет уничтожена напрочь, мы должны расценивать каждого человека просто как машину, иначе чума распространится повсюду. Если чума не сильно действует на личность — а ее воздействие, знаете ли, варьируется, — то его можно считать потенциально функционирующим механизмом. Если чума сильно воздействует на него, то его следует рассматривать как бесполезный механизм и, следовательно, уничтожить, а полезные части хранить в банке органов на случай, если они могут потребоваться функционирующему организму.

— Но такая концепция предполагает, что у вас имеется более развитая форма хирургии, чем можно подумать о вашем обществе, — заметил я.

— У нас есть оборудование шивов. Руку, кисть, любой важный для жизни орган можно вставить или подсоединить туда, где ему следует находиться в человеческом теле, а потом включается машина шивов. Из машины вытекает особая сила и соединяет части тела. — Человек говорил с удивлением, словно мне следовало бы это знать.

— Я слыхал о такой машине, — вмешался Хул Хаджи. — Но я понятия не имел, что одна такая находится в Кенд-Амриде.

— Мы, как это ни печально, держали это в секрете от других народов, — пояснил заключенный. — Мы вообще довольно скрытный народ.

— Я это знаю, — согласился Хул Хаджи. — Но я не представлял, до какой степени вы оберегаете свои секреты.

— Наверное, если бы не были такими скрытными, — проговорил Первый, — то не оказались бы сегодня в таком положении.

— Трудно сказать, — возразил я ему. — Но почему вы теперь в тюрьме?

— Потому что я увидел, что мои выводы произвели нечто столь же опасное, как и чума, — ответил он. — Я попытался повернуть вспять с курса, по которому пустился в путь. Но прозрение наступило слишком поздно.

Я посочувствовал ему.

— Но они не убили тебя. Почему?

— Полагаю, из-за моего мозга. Они на свой странный манер уважают ум, или по крайней мере то, что они считают умом. Но я думаю, что так будет продолжаться не так уж долго.

Я испытал ненависть и в то же время сочувствие к этому человеку с трагически сложившейся судьбой, сидевшему передо мной на нарах. Но сочувствие одержало верх, хотя про себя я обругал его дураком. Подобно другим до него на Земле и на Марсе, он стал жертвой созданного им монстра.

— А разве вам не приходило в голову, — сказал я, — что если древние — шивы или якша — могли изобрести эту чумную канистру, то у них, возможно, имелось также и другое изобретение, способное исцелить от чумы?

— Естественно, приходило, — ответил, обиженно подняв голову, Первый. — Но существует ли оно еще? И если да, то где оно? Как вступить в контакт с шивами?

— Никто не знает, — сказал Хул Хаджи. — Они приходят и уходят.

— Наверняка необходимо попытаться обнаружить это устройство, если оно еще существует, — произнес я, быстро взглянув на Хула Хаджи, гадая, пришла ли ему в голову та же мысль.

Хул Хаджи поднял загоревшиеся глаза.

— Ты думаешь о месте, куда мы первоначально отправлялись? Не так ли?

— Так, — подтвердил я.

— Конечно. Исцели чуму и тогда исцелишь безумие!

— Именно.

Первый недоуменно глядел на нас, явно не понимая, о чем мы говорим. Я подумал, что на данном этапе будет нецелесообразным рассказывать ему о сокровищнице машин, спрятанной в подземельях якша. В самом деле, ранее мы с Хулом Хаджи согласились, что это место следует хранить в тайне и что рассказывать, где оно расположено, нужно только минимальному количеству доверенных людей. В этом мы разделяли явное беспокойство шивов, чувствуя, что обнародование таких знаний сразу становилось слишком опасным. Если шивы проявляли благодетельный интерес к человечеству, то я считал верным то, что они, очевидно, ждали, пока общество на Марсе достигнет основательной зрелости, прежде чем предоставлять им блага предыдущего общества, уничтожившего самого себя.

— Вы говорите, — спросил Первый, — что есть шанс найти исцеление от чумы?

— Именно так.

— Где? И как?

— Мы не можем сказать, — ответил я ему. — Но если мы сумеем убраться из Кенд-Амрида и если мы найдем такую машину, то заверяю тебя — мы вернемся.

— Отлично, — обрадовался он, — я принимаю это. По крайней мере, вы предлагаете надежду, тогда как я думал, что всякая надежда пропала.

— Скажи нам свое настоящее имя, — попросил я. — И восстанови надежды на самого себя.

— Барани Даса, — ответил он намного более ровным голосом, снова поднимаясь. — Барани Даса, мастер-кузнец Кенд-Амрида.

— Тогда пожелай нам удачи, Барани Даса, — сказал я. — Мы надеемся, что Одиннадцать смогут помочь нам отремонтировать двигатель.

— Мы в Кенд-Амриде понимаем в машинах. — В глазах его появилось что-то похожее на прежнюю гордость. — Его отремонтируют.

— Наверное, вы понимали в них недостаточно, — напомнил я ему.

Он поджал губы.

— Наверное, мы не делали различия между машинами, которые мы любили, и людьми, которых мы тоже любили.