Города

– Конечно, с этим невозможно иметь дело. Вообще. Даже в сфере вымысла. Я не впитала в себя все, что это для меня означает. Понимаете, я не смогла пропустить это через себя. Может быть, я могла бы отправить одного из моих персонажей на эти улицы, он бы бродил и смотрел… Трудное искусство, вы согласны?

– Да нет, Джилл, дружище, если у тебя подходящая экипировка. – Mo подмигнул и тут же обратил внимание на ее жемчуг. – Настоящее?

– Разумеется, – ответила она. – Это от костюма настоящей Саламбо [96], мистер Кольер, а не какие-то там южноафриканские поделки. Меня бесят ваши подковырки.

Джерри не мог не признать, что в своем наряде из шелка и перьев Джилл выглядит великолепно. Она могла бы сойти с экрана из фильма, снятого по какой-нибудь ранней повести Мелвина Брэгга [97].

– У тебя на груди завелся попугай, или тебе просто приятно меня видеть?

Джиллиан машинально оглядела себя; у нее сохранилась щепетильность в подобных вещах.

– Я попросту не думаю, что они были вправе совершать такое. – Казалось, что Мици Бисли вот-вот расплачется. – Я люблю эти места. Я здесь выросла. Когда я была студенткой, у меня был абонемент в Национальном кинотеатре.

– Ты же согласишься, это было не более чем трепом, – сказала Джиллиан. – Пустой треп, ведь так? Эта архитектура гроша ломаного не стоила. Все идеи заимствованы у Баухауза [98]. Или я ошибаюсь? – Она как-то видела другой его клип и всеми силами старалась соответствовать образу. – У нас прямой эфир?

– Вырезать я ничего не намерен, если ты это имеешь в виду. – Mo пнул носком кучу пыли. – Весь бетон импортировался. В ином случае я бы переживал больше. Ты хочешь проявления уважения к предкам, верно? Или я ошибаюсь?

– Я так не думаю, – сказала Джиллиан. Она сердилась на себя за слабость к низкорослым мужчинам. – Что за песню вы напевали?

– Это очень старая песня. – Он понимал, что происходит, и уже начал красоваться перед ней. – Ей не одна сотня лет. «У меня гангрена, веселая и милая гангрена. И жизнь мою съест гангрена. У меня гангрена черная, гангрена зеленая, а еще белесая, смешная». Моего папу ей научил его дед, который услышал ее в Крыму от какого-то человека, а тот ее услышал от какого-то русского чудака, чей дед якобы был французом. Так что теперь дарю ее вам.

Mo говорил осторожно, тщательно произнося все гласные и согласные на манер, который представлялся ему шикарным. Джиллиан отвечала ему с выговором, отчасти напоминавший акцент кокни [99]. Когда он отвернулся к реке, она принялась оправлять манишку на груди.

– Чтоб мне сдохнуть! Малость устарело, пожалуй.

Mo медленно кивнул.

– Ну да. Это настоящая старина. Лично я предпочитаю старину современности, всегда и во всем. А вы?

Таким способом Mo поддерживал легкую светскую беседу.

Он смотрел на все еще стоявшую часовую башню здания Палаты Общин; ее в последний момент спасла группа борцов за сохранение культурного наследия. Они подлетели к башне на массивных военных дирижаблях, чтобы создать электронную сеть, что сделало Анафему еще более опасной для тех, кто ее применяет.

Выйдя из задумчивости, Mo протянул руку Джиллиан Бернс.

– Если вы достаточно насмотрелись, позвольте проводить вас к машине.

21 Микропроповедь

ХАЙФА

«Женщины Хайфы в черном» в:

«Шедерот Бен-Гурион» и «Хагефен»

Пятница, с 13.00 до 14.00

Агент: Далия Сакс

Приглашаем мужчин

ИЕРУСАЛИМ

«Женщины в черном»

Площадь Хагар (Парижская) и на станции «Кинг-Джордж»,

Газа, Рамбан, Керен Хейесод и Агрон

Пятница, с 13.00 до 14.00

Агент: Джуди Блан