Города слышат море

Дальше я как зачарованная ходила по Парижу. Это были дни с вечностью посередине. Город пах ванилью и черной смородиной. Если бы этот город можно было передать в ощущениях, то он был бы теплым лилово-золотым ветром.

Сад Люксембурга рядом с площадью Сорбонны – чайки, дети, модели корабликов в фонтане, солнечный дождь, стулья, старики и влюбленные, влюбленные старики… Золотой шар на воде в саду Тюильри. Окрестности Лувра, напоминающие мой любимый Питер. Монмартр с его вечным летом, хрупкой серебристой базиликой Сакре-Кер и шоколадными лавочками.

В Нотр-Даме я провела целый день – уйти оттуда очень трудно, готика зовет и завораживает. Целая история в его стенах, и люди со всего мира приезжают сюда не зря. Под грубыми каменными сводами, кажется, сохранились все прошедшие столетия, застыли в камнях, в трещинах, в колоннах. Лучи солнца тянутся через весь собор, проходя через цветные огромные окна, падают на лица туристов, на скамейки, на пол… Люди, приехавшие из разных уголков мира, смотрят с широко раскрытыми глазами, бродят, трогают растрескавшиеся стены, жмурятся от цветных лучей. Всё такое старинное, такое незыблемое и живое одновременно. Оно сильное, оно дышит, оно светится.

Через несколько лет здесь случится пожар. Он еще раз напомнит о том, что ничто не вечно. И я буду очень горевать о том, чего больше не будет, и надеяться, что будет иное.

Нотр-Дам, живи. Je sui le Chemin…

***

Люди Парижа – это особая история. Общая манера держаться, доброжелательность и мягкая твердость собственных границ – особенно касается французского языка – вызывают большое уважение. Атмосфера "общежития", чувство общего пространства и общих правил. «Снобизма по отношению к англоговорящим» я не встретила. Спросишь – расскажут, отведут, узнают, помогут чем смогут – но говорить при этом будут на французском, это и есть соблюдение своих границ. Кстати, есть у меня этой отзывчивости еще одно простое объяснение – за семь дней в Париже я не встретила ни одного коренного парижанина.

В один из дней у меня сдох планшет. Я была в ужасе. Нашла его бездыханным в сумке после сражения с французской черничной булочкой. Следов насильственного черничного нападения было не много, но он все равно предпочел притвориться павшим. Откачала. Сперва его, потом себя…

В этот же вечер мы с Женькой пошли на День Рождения одной француженки. «Безудержное французское веселье»…хмм, это всего лишь бесконечная болтовня за бокалом красного вина. «Таня? О, так зовут мою сестру", сказал мне французский еврей, фотограф Иван, живущий на плавучей барже на площади Конкорд. Другой парень на Женькину реплику "Это Таня, она не говорит по-французски" ответил "Тогда почему она делает вид, что все понимает?". А я правда понимала, кэп.

***

Как-то проснулась ночью, за окном темно, голоса, шум машин. Я к окошку – народ бегает как днем, машин полно. думаю – утро что раннее. А, не, 3:21. Нормальная парижская ночь. Утром – проливной дождь. Хозяйка отеля вздыхает: первого ноября в Париже всегда идет дождь…

В этот дождливый день я отправилась в музей Орсе, «чтоб не гулять под дождем». Два часа в очереди под открытым небом научили меня любить любую погоду. Моне и Мане, Роден, Вега – теперь эти имена говорят мне чуть больше. Ничего не понимаю в живописи, но знаю, придет время, когда скажу себе спасибо за "Завтрак на траве", увиденный своими глазами.