Города в поднебесье

Лара отправилась на нижние палубы в свою каюту, а я засел в своём закутке. Под лежанкой обнаружился маленький ящик с ключиком — для личных вещей. И я скинул туда всю свою снедь. Остатки сыра и мясо. Хлеб я доел. Молосом напился загодя — и даже, пока рядом была девушка с фонарём, успел посетить местный гальюн. Боялся увидеть дырку в облака, но нет — там была нормальная труба, в которую всё и сливалось. Так закончился мой первый день в этом мире и на корабле «Пап-ти»…

Я разложил свою лежанку, укрылся тем самым одеялом, в котором поднимался из трюма, закрыл глаза — и мгновенно уснул, хотя и не верил, что смогу. Видно, слишком сильно устал, и слишком много странной информации на меня свалилось…

Глава 3

В которой я отвечаю на звонок в своей каюте, узнаю на палубе неприятные новости и наблюдаю за экстренной швартовкой перед тем, как сойти «на скалу»

Я проснулся от зычных ударов то ли гонга, то чего-то ещё, что выполняло здесь его функции. Жизнерадостное «донг» гулко разносилось по коридорам жилой части. Я лежал в тёмной каюте и жутко трусил выходить. Ну вроде бы, что стоит подняться, одеться и идти в уже виденную столовую? Ну да, скорее всего, в темноте, на ощупь — но ведь доберусь, в конце концов. Так бы сейчас сказали все те, кого я знал на Земле. Но это им легко! Пришли, перезнакомились со всеми — или застенчиво посветили мордой, а потом перезнакомились — и всё: ешь и общайся.

Однако человек с моим грандиозным талантом в области везения не может ничего просто так сделать. Вот смотрите, сколько всего меня подстерегает по пути: неверно одеться (в темноте-то немудрено!), споткнуться на лестнице (что тоже несложно!), но если я и дойду, то меня могут просто выгнать, сказав, что впервые видят — и еды мне не положено. И даже если меня не выгонят, вот тут-то и обнаружится, что я неправильно оделся — и в итоге надо мной весь завтрак будут потешаться матросы. А ещё они могут потешаться над размером моей порции, над ошалевшим видом, над тем, что я шёл без фонаря… Вы даже не представляете, сколько глупостей можно совершить по пути от каюты до лестницы и от лестницы до столовой!..

В свете всего этого я слегка, как говорится, стремался… Я ведь невезучий — и с этим я живу всю свою сознательную жизнь. И вот сейчас я прямо пятой точкой чувствую, что глупая ситуация близка, что вот чуть не доглядишь — и сразу выставишь себя полным простофилей. В коридоре вовсю хлопали двери, мелькал свет фонарей, а я всё ещё собирался с силами, чтобы одеться и выйти.

В результате я покидал каюту в полной тишине и темноте. И да, вчера я был слишком шокирован всем произошедшим, но сейчас, когда не работало зрение, я улавливал звуки воздушного судна — скрип дерева, какие-то шорохи и едва различимые завывания ветра, будто плеск воды за стеной большого корабля. Казалось, что корабль живой, что он дышит и движется, что я брожу в его огромном чреве, пока он ищет свой путь в неведомую даль. И всё это немного завораживало и пугало…

В столовой было светло от подвешенных под потолком фонарей. Громыхали деревянные тарелки, раздавались голоса, но я банально не мог разобрать, что говорят внутри. И только один голос прозвучал отчётливо — и даже заставил меня поторопиться:

— А что за порция половинчатая? Это что? Кому?

— Может, «подобрышу» вчерашнему?

— И где его носит?

— Что, вчера подобрали кого-то?

— Это, видимо, очень сытый «подобрыш»!

Конечно, именно на этих выкриках я и вошёл в столовую, где немедленно установилась тишина. И только пузатый седоусый матрос, который всё это время наяривал из тарелки, поднял взгляд и буркнул:

— Ты чего без фонаря, паря?

— Да как-то не нашлось… — пожал я плечами.

— А чего тогда со всеми не пошёл? — спросил всё тот же матрос.

«Ну во-о-от!..» — подумал я с тоской.

— В комнате темно. Одевался долго, — соврал я.

Усатый усмехнулся, покачал головой и махнул рукой в сторону двери камбуза:

— Давай, бери свою порцию и садись сюда! — его рука вернулась к скамейке и хлопнула по ней.

Я получил свою тарелку, на которой сиротливо лежал плюх чего-то пюреобразного и кусок сушёного мяса, а потом вернулся и сел на предложенное место рядом с седоусым. Тот неодобрительно глянул в мою тарелку, вздохнул, вытащил нож — и отрезал ломоть от краюхи хлеба, лежавшей рядом с его блюдом, в котором еды было раза в три больше, чем у меня.

— Гляжу, совсем кэп зажиматься стал… — он передал мне кусок.

— Спасибо! — не стал отказываться я. Всё равно не получится, поскольку я обычно тушуюсь перед напором таких людей.

— Вот, правильно! — похвалил седоусый. — Видишь, мы все тут дрянь всякую лопаем, да будет к нам милостива пневма… Совсем запасы у нас худые. Но на твоей порции долго не проживёшь, конечно… Я — Унго. А тебя как зовут?

— Фант, — представился я.

— И с каких ты яслей сюда попал? — спросил он.

— Я… С двадцать третьих, кажется, — ответил я и пояснил. — Если честно, я не запомнил номер… Но если что, я с тех же, откуда и Лара.