Города в поднебесье

— Конечно, не должен! — кивнул я. — Именно так и считали работники приюта. Твои родители годами откладывали деньги на тебя и сестру в надежде, что смогут в случае неприятностей хоть чем-то тебе помочь… Жаль, что тебе плевать на их усилия и заботу — тебе никто ничего не должен!

— Не оскорбляй моих родителей! — со злостью сказала девочка. — Не тебе…

— Я их оскорбляю? Наоборот, я восхищён их заботой и предусмотрительностью! — оборвал я девочку, показательно нахмурившись. — Они себе жилы рвали, зарабатывая и обеспечивая тебя и сестру! Годами отдавали часть своего дохода, чтобы обезопасить вас! И что ты мне говоришь? Тебе никто ничего не должен? А деньги твоих родителей вернуть тебе не должны?

— Какие деньги? — Нанна обескураженно посмотрела на меня.

В итоге я вытащил выдранную страницу с письмами и распоряжением директора и протянул ей.

— Вот почему тебе не передали письма! — я терпеливо сидел, дожидаясь, когда Нанна возьмёт листок. — Возьми и читай! Ты обзываешь меня вруном, но ты сама врушка — и врёшь ты самой себе…

— Я не врушка! — возмутилась Нанна.

— Тогда бери и читай ту правду, которой тебе не доставало! — приказал я, добавив в голос металла. — Или так и будешь врать самой себе и смотреть на мир через розовые очки?

— Я не знаю, что такое розовые очки!.. — обиделась девочка, но листок взяла и прочитала.

По мере того, как она вчитывалась, глаза её наполнялись слезами. А я вытащил переписку, проливавшую свет на то, почему никто не хотел отпускать девочку из приюта. И уже когда она в голос ревела, достал бухгалтерскую книгу и вкрадчиво принялся рассказывать про схему, благодаря которой их годами обворовывали на еду.

— Помнишь, ты удивлялась, почему я так мало купил еды? — спросил я. — Это всё потому, что меня кинула команда дирижабля, подобравшая меня. Должны были дать триста единиц или устроить на корабле, а в итоге высадили на Экори и дали сто единиц мэру, чтобы меня здесь приняли. А ещё я работал на тридцать единиц в месяц, а получал только пятнадцать. На меня вешали все штрафы, и об этом знал не только мой начальник, но и его работники, и его родственники в Торговой палате.

— Их всех надо судить! — сказал Нанна, сжимая кулачки. — И директора нашего приюта…

— Кто это должен делать, Нан? — спросил я, впервые использовав её короткое имя. — Мэр? Я вообще не удивлюсь, если и он в доле. Стража? Стражники не слепые, они всё видят… Кто?

— Жители… — уже не так уверенно ответила девочка, а я фыркнул.

— Да половина Экори в таких схемах замешана! Если не больше… — я покачал головой. — Это неписаные правила, Нан. В моих яслях, на Земле, это называлось по-разному, но суть не менялась. На словах все были правильные, добрые и чужое не брали. А на деле оказывалось, что воруют все. Кто-то меньше, кто-то больше. Коррупция в чистом виде на всех уровнях…

— И как же быть? — растерянно спросила Нанна, чей мир из розовых пони и хрустальных замков только что рухнул. Прости, девочка!..

— Да как всегда… — я пожал плечами. — Если чувствуешь, что в силах что-то изменить, и есть такое желание — борись. А если не можешь бороться — смирись.

— Я всего лишь маленькая девочка…

— Нан, ты можешь не давать взяток, можешь не воровать — это и есть твой посильный способ борьбы. Пусть он спасёт только тебя, но — спасёт… — пояснил я ей. — Другое дело, что всё это имеет смысл, если вокруг есть люди. А пока вокруг скамори, всё это — просто пустой звук. Здесь надо выжить, и для этого я собираюсь использовать всё, что только возможно. И без лишнего стеснения возьму всё, что окажется под рукой. И я вовсе не горю желанием попасть в лапы местного «правосудия». И, кстати, сдать меня в эти лапы можешь только ты. Это единственная причина, по которой я занялся поисками твоего приюта и писем.

— Я не скажу…

— Недавно ты обозвала меня вором! — заметил я. — Считай, ты уже это сделала. Обещала не говорить, но сказала, и уж точно — подумала про меня очень плохо. А я ведь всего лишь вернул тебе письма сестры и раскрыл правду.

Нанна не нашла, что ответить. А я, слишком расстроенный тем, как неудачно прошёл наш разговор, молча вышел из укрытия на мороз. Когда я через некоторое время вернулся в убежище, зарёванная и уставшая девочка спала, прижимая к груди три листа писем от сестры. Я поплотнее прикрыл её смародёренной шубой и сел пережидать ночь.

Ночью снова начался снегопад. Если местные не решились сегодня проверить мои следы, то утром их надёжно укроет свежий снег. А я очень надеялся, что они так и не проверили. Хотя в Новый Экори всё равно боялся соваться…