Города в полете

— Не надо кричать. Со мной все в порядке, Чэрити. Я ведь здесь, не так ли? Именно здесь, на Юпитере–5, в безопасности. В полной безопасности. Мост находится в ста двадцати двух тысячах шестистах милях отсюда и я никогда, даже на дюйм, не смогу приблизиться к нему. Но когда придет день и Юпитер сметет Мост, как пушинку… Чэрити, иногда мне представляется, как ты посылаешь мое тело назад туда, в тот уютный уголок, откуда оно явилось, а в то же время моя душа все проваливается и проваливается сквозь миллионы кубических миль отравы… Хорошо, Чэрити, я буду вести себя как надо. Я не буду думать вслух об этом. Но не жди от меня, что я забуду. Я постоянно думаю об этом. Ты знаешь, что мне не отделаться от этого.

— Я понимаю, — ответил Чэрити с чувством, похожим на пыл. — Понимаю, Боб. Я только пытаюсь помочь тебе увидеть проблему такой, какова она на самом деле. Мост в действительности не так уж и ужасен. Он не стоит и единственного кошмара.

— Да вовсе не Мост заставляет меня орать, когда я просыпаюсь, удрученно улыбнулся Хелмут. — Я еще не настолько им одержим. Именно, когда я бодрствую, то боюсь, что Мост будет сметен. А когда сплю — сплю со страхом за самого себя.

— Это разумный страх. Ты также нормален, как и все мы, — яростно и серьезно настаивал Диллон. — Послушай, Боб. Мост — не монстр. Это путь, который мы выбрали для изучения поведения материалов в специфических условиях давления, температуры и тяготения. Да и сам Юпитер — вовсе не Ад. Это просто набор условий. А Мост — лаборатория, которую мы построили для работы в этих условиях.

— Он никуда не ведет. Это мост в НИКУДА.

— На Юпитере не так уж и много МЕСТ, на которых можно как–то угнездиться, — ответил Диллон, полностью пропустив мимо ушей значение, вложенное Хелмутом в последнее слово. — МЫ СООРУДИЛИ МОСТ НА ОСТРОВЕ В ОДНОМ ИЗ МОРЕЙ, ПОТОМУ ЧТО НУЖЕН БЫЛ ТВЕРДЫЙ ЛЕД, НА КОТОРЫЙ МЫ МОГЛИ БЫ ВОДРУЗИТЬ ЕГО ОСНОВАНИЕ. Мы могли бы оставить кессоны дрейфовать в самой жидкости, если бы нам не требовалась фиксированная точка, с которой можно проводить измерения скоростей штормов и прочего.

— Все это я знаю, — произнес Хелмут.

— Но Боб, ты не проявляешь никаких признаков понимания. Например, почему Мост должен ВЕСТИ куда–то? По сути говоря то он и не мост вовсе. Мы просто назвали его так, потому что при его строительстве были использованы кое–какие инженерные принципы мостостроения. В действительности, он больше похож на передвижной кран — или навесную железную дорогу для очень тяжелых условий. Он никуда не ведет, потому что нет какого–либо интересующего нас места, куда его вести. Мы просто протягиваем его как можно дальше, чтобы перекрыть им как можно большую территорию и увеличить его стабильность. Незачем стараться перекрыть расстояние между какими–то точками. Нет никакой нужды в его чрезмерном упрочнении. Он ведь не пересекает какой–то пролив, скажем между Дувром и Кале.

Это мост знаний. Вот что самое важное. Почему ты не можешь этого понять?

— Это–то понять я как раз могу. Я говорил о другом, — произнес Хелмут, пытаясь совладать со своим нетерпением. — В настоящий момент у меня в наличии ничуть не меньше разумной сообразительности, чем у среднего ребенка. Просто я пытаюсь объяснить, что встречать колоссальность другой колоссальностью, куда большей — это для дураков. Это игра, которую Юпитер всегда выиграет без малейших усилий. Что, если бы инженеры, построившие мост Дувр–Кале, ограничились только таким строительным материалом как ветки ракиты? Конечно, они все же исхитрились бы и построили мост. И соорудили бы его достаточно крепким, чтобы выдержать легкое движение по нему в погожий день. Но что бы осталось от него после первого же зимнего шторма, пришедшего в Ла–Манш из Северного Моря? Идиотичен сам подход!

— Хорошо, — примирительно произнес Диллон. — Тут ты прав. Вот сейчас ты ведешь себя вполне разумно. Ты можешь предложить какой–либо иной, лучший подход? Должны ли мы отбросить Юпитер вообще, потому что он слишком велик для нас?

— Нет, — ответил Хелмут. — Или, может быть — да. Я не знаю. У меня нет простого ответа. Я лишь знаю, что это — не ответ, а всего лишь пустая отговорка.

Диллон улыбнулся.

— Ты в депрессии, что не удивительно. Выспись, Боб, если сможешь. И, может быть, ты найдешь ответ. А кроме того, ты должен прекратить постоянно думать о гибели Моста. Поверхность Юпитера ничуть не более опасна, чем скажем, поверхность Юпитера–5, за исключением степени угрозы. Если бы ты вышел из этого здания без одежды, то умер бы также быстро, как и на Юпитере. Попытайся таким образом взглянуть на все.

Хелмут, знавший, что впереди его ожидает еще одна ночь кошмаров, произнес:

— Именно так я теперь и стану смотреть на все.

КНИГА ВТОРАЯ

ИНТЕРМЕЦЦО, ВАШИНГТОН

Наконец, при семантической афазии теряется полное

значение слов и фраз. Каждое слово или деталь рисунка

может восприниматься по отдельности, но при этом

ускользает их общий смысл. Действие выполняется по

команде, хотя цель его — остается непонятной… Общая

концепция больным не может быть сформулирована, хотя он