Городок Нонстед

Дефект зрения и подозрения на сахарный диабет исключили службу во Вьетнаме. К моему облегчению, впрочем. Не было шансов получить наследство от богатого дядюшки, а дом отобрал банк вскоре после смерти отца. Оказалось, что бедолага и так слишком затянул с выплатами по ипотеке. Я не играл в бейсбол, и не имел других талантов в сфере бизнеса, у меня не было политических связей, а значит, я не мог стать кем-то значимым в родном городке.

Даже хотел стать полицейским, но это также не обеспечивало уважения. Не люблю конфликтов, а это препятствует карьерному росту копа.

Мою жену звали Элизабет. Красивое, породистое имя на вырост, прикрепленное к робкой невыразительной девушке с плохими волосами и худым лицом, первой и единственной, кто переспал со мной на этом автомобильном сидении.

Мы подходили один другому.

Не смелая, не умеющая сконцентрироваться, не умеющая поговорить на любую тему, с трудом окончившая колледж. Первые три года брака ждали, пока окочурится ее мать и оставит нам жилье.

Факт, тогда мы еще старались. Я бросил работу кладовщика в “Мэддис”, недолго работал в сталепрокатном у старого Джеффри, а в выходные продавал лежаки и мороженое.

Пробовал стать кем-то более значительным. После долгожданной смерти мамочки пробовал еще активнее. Но вскоре выяснил, что исчерпал все возможности, которые предоставляла мне судьба. Работа Элизабет была обычной, постоянной и вызывающей разочарование, как журнал “Голос Нонстед”. Только через три года смирился. Затем мне стало плевать. На все.

В моем “додже” испортилась коробка передач. Я не стал ремонтировать, не хотелось. Не продавал лежаки, вернулся в “Мэддис”, потому что там было меньше работы. Мне и вправду ничего не хотелось. И чем меньше мне хотелось, тем больше бесновалась Элизабет. Из-за сокращения штатов ее уволили с должности секретарши в школе, другой работы она не нашла. Заполняла свое время телевизором, едой и вымещением озлобленности на жизнь на мне. Из какого-то сериала она почерпнула мысль, что по пятницам нужно устраивать мне скандалы, а после этого отправлять спать на диван. Я соглашался. Почему бы и нет? На диване мне было удобнее. Я не должен был идти купаться, что в этот период делал только для поддержания спокойствия в доме. Никто мне не рвал душу жалобами до глубокой ночи, и при этом я мог посмотреть телевизор. Мог даже усилить звук так, чтобы он заглушил всхлипывания из спальни. А когда я засыпал…

Что же, мне казалось, что ангелы-хранители заботятся о потерянных сиротах этого мира, Святой Николай об убогих. И они время от времени делали мне маленькие подарочки, чтобы подсластить пилюлю. У нас было большое окно в салоне. И временами, когда над Нонстедом не было туч, я засыпал, уставившись на мигающие грустные звезды. Бывало, что перед тем как заснуть, меня посещало какое-то видение, такое яркое и цветистое, что его трудно ухватить и понять. Бывало, что во сне появлялось улыбчивое лицо девушки, которую я повстречал днем ранее.

Наверное, тогда я начал мечтать по-настоящему. Хотя никогда, никогда-никогда, не поверил бы, что благодаря этому сумею все изменить.

2

Тысячи мыслей роились в голове Натана, пока он ехал по указанному адресу. С наступлением темноты пробудился ветер, и опавшие листья мелькали в свете фар, как испуганные зверьки.

— Что она может от меня хотеть? — повторял он раз за разом, с трудом сосредотачиваясь на дороге. Если бы не предыдущее посещение Нонстеда, никогда бы не нашел ее дом. Повернул на перекрестке налево, проехал мимо школы и припарковался у не работающей уже аптеки. Дом Анны Крэйг был на другой стороне улице. Он был окружен тем самым белым забором, с тем самым идиотским садовым гномиком, над которым они посмеялись с Фионой. Сейчас они уже не казались Натану настолько смешными, тем более, что в доме Анны свет зажжен не был. Только с правой стороны стену освещал уличный фонарь.

Натан затушил сигарету в переполненной пепельнице и вышел из автомобиля. Он нажал звонок возле калитки.

Довольно долго ничего не происходило. Дом был погружен в тишину. Гном грозно смотрел на непрошеного гостя. Ветер шуршал полиэтиленом.

Дверь открылась в тот момент, когда Натан собирался уходить.

— Входи, — почти прошептала она. Сейчас она выглядела еще больше возмущенной и возбужденной, чем днем.

Он прошел через двор и взбежал по ступенькам.

— Соблюдай тишину, — прошептала она. — Ванесса уже спит. Входи.

Он вошел, хотя и намеревался закончить разговор прямо на пороге.

— Сними куртку, — тихо сказала она, даже не обернувшись. — Бряцаешь, как ковбой.

Он снял, как можно тише.

Через минуту он сидел у стола в уютной старомодной кухне, освещенной единственной лампочкой над умывальником. Через окно видел затылок пластикового гнома и кусты. Анна бесшумно подошла к раковине и набрала воды в чайник.

— Попьешь чего-то? — шепотом спросила хозяйка.

— Я хотел бы знать, о чем пойдет речь.

— Посмотри распечатки на столе.