Городок

Шохов подумал, что она все-таки поразительно сочетала в себе какую-то строгость, даже величавость в разговоре, но одновременно и обаятельность и простосердечность. Люди, к которым они сегодня приходили, хоть и знали в большинстве своем Шохова, но обращаться старались к ней, понимая, что найдут в ней ответный отклик... Сам Шохов находился при ней как бы на вспомогательной роли. В нем было скорей любопытство к чужому хозяйству, чем к хозяину.

В первой времянке (номер девятнадцать) дверь отворила молодая женщина, растрепанная, в халатике, накинутом на комбинацию. Она смотрела на гостей и зевала. Большие, бледноватые губы, чуть припухшее лицо и безразличные голубые, навыкате глаза.

— Как поживаете? — спросила, заходя и оглядываясь, Галина Андреевна.

— А как видите,— произнесла молодуха и стала на их глазах не спеша прибирать постель.

— Вы что же, на работу не ходите?

— Я в декрете.

— А муж, простите, кто?

— Сварщик, в Гидромонтаже.

— Как фамилия? — спросил Шохов. В Гидромонтаже он знал всех.

— Шегунин,— ответила женщина и ушла во вторую половину комнаты. Оттуда раздались детские голоса и вместе с матерью появились двое детишек, девочек, одна — едва начинала ходить, а другой — не было и года.— Тихо! — крикнула она детям.— Сейчас кормить буду!

— Шегунина я знаю,— подтвердил Шохов. — Он у меня на участке работает.

Женщина занималась детьми и не обращала на гостей никакого внимания.

— Подождите, я вам помогу,— сказала Галина Андреевна и взяла ребенка в руки. Пока Шохов оглядел времянку (построена наскоро, но обставлена добротно: телевизор, холодильник, ковер), женщины нашли общий язык и о чем-то доверительно разговаривали.

Письмо хозяйка прочитала не очень-то внимательно, лишь поинтересовалась: «Так, думаете, снесут?»

— Неизвестно,— сказала Галина Андреевна.— Будем надеяться...

— А чего нам надеяться? У нас и очереди на квартиру нет...

— Почему? — спросил Шохов.

— А он у меня такой, растяпа... Кстати, как та женщина, что отвезли в родилку?

— Поля-то? Родила. Девочку, — сказала Галина Андреевна.

Молодуха покопалась в комодике и достала цветную распашонку:

— Вот, отдайте.

— Но вам и самим... Скоро...

— Я с запасом купила, — произнесла молодуха и снова занялась своими делами.

Во времянке номер двадцать — тоже молодая хозяйка, худенькая, тонконогая, и тоже двое детишек. Но постарше, чем у предыдущей. Времянку купили за восемьсот рублей. Сама хозяйка, как объяснила, кончила радиоучилище по морзянке, но работает в детском саду. Из-за детишек. Муж бульдозерист, в автоколонне, а очередь у него на квартиру двухсот семидесятая: на сто лет вперед!

Она с охотой все это выложила и с любопытством ждала, что ей скажут гости.

— А где раньше-то жили? — спросил Шохов.

— В Новожилове, — ответила она.— Дралась с его родней...

Галина Андреевна на прощанье попросила Шохова:

— Запишите его фамилию. Нам бульдозерист в городке пригодится...

Женщина произнесла вслед:

— Соседний дом пустой, не ходите. Там Громовы живут, молодые. Это у него вторая. Но тоже дерутся. Она к матери сбежала. Ему-то двадцать, а ей и того меньше. На мотоцикле любят гонять.

— А где он ее взял?

— Привез с того берега. Всю ночь тут на мотоцикле трещат, детишек пугают...

В следующей времянке (номер 30, а куда все промежуточные делись, да и были ли они, неизвестно) средних лет женщина, невысокая, красивая, черненькая. Предложила сесть, о себе сказала коротко. Времянку построил муж, он столяр, но сейчас штукатур. Приехали с Украины, потому что дочке велели сменить климат. И правда, вроде бы север, холод, а болеть перестала. Мебель не покупают, копят деньги, надеются получить квартиру. А племянник работает на телефонном узле, так он телефонный шнур сюда через Вальчик перебросил, и можно звонить.

— Тоже запиши,— попросила Галина Андреевна Шохова.— Телефон!

— Дрова — проблема,— продолжала женщина.— Так что ж, огородик развели, теплицу. Но мой сынишка все в чужой огород норовит залезть.

— Чужое всегда слаще,— сказала с улыбкой Галина Андреевна. А женщина быстро подхватила:

— Ага. В чужом огороде и своя жена слаще...

Все засмеялись.

— А как Поля-то? — спросила вдруг хозяйка. Видать, она знала Полю лично.

— Родила. У нее девочка, два с половиной килограмма.

— Поздравьте от меня. Скажите, от Лиды.— Она стала заворачивать какой-то сверток...— Вот! Одеяльце ей. «На зубок» — скажите.

— На какой «зубок»? — усомнился Шохов.

Женщины одновременно рассмеялись.

— «На зубок»! Обычай такой, дарить при рождении ребенка!

В других домах тоже вспоминали Полю и дарили «на зубок». Так что к концу обхода Шохов уже тащил под мышкой солидное приданое для Коли-Поли.

В следующем доме (номер его снова скакнул на тридцать семь) проживал Пестерев, Владимир Никифорович, немолодой уже шофер. Семь человек семья. А матери девяносто три года. На очереди не стоят.

— А чего там стоять-то, бесполезно, — сказал хозяин. Невысокий, щупленький, голубоглазый, очень приветливый. Он и не спросил, по какому такому поводу пришли люди, как нигде не спрашивали: к комиссиям да к властям народ был, видать, привыкший.

— Ну, как же без очереди-то? — спросил Шохов.