Городомля. Немецкие исследователи ракет в России (1997)

Пришла зима с трескучими морозами и обильным снегом. Однако вскоре сильный ветер очистил небо до голубизны. Когда я утром иду на работу, низко стоящее солнце золотит стволы могучих сосен. Мы носим серо-синие ватники и брюки, простеганные как одеяла, на голове — большие меховые шапки. Работаем в двух небольших одноэтажных домиках. В одном располагаются научные отделы, в другом — конструкторские.

Мой путь от дома до работы не долгий, если идти быстрым шагом, не более десяти минут. Еще не входя в помещение, я стряхиваю снег с моих валенок, в коридоре я чищу их приготовленным для этого веником. Показываю удостоверение, называемое нами пропуском, двум постовым — белокурым крестьянским девушкам, закутанным, как и мы, в ватники. Несмотря на то, что они прекрасно знают каждого из нас, без пропуска они никого бы не пропустили.

В моей крошечной комнате с простой мебелью тепло. Я сижу за маленьким письменным столом, орудия труда — бумага и карандаш — на месте. Писчую бумагу соответствующего формата мы должны нарезать сами из большого рулона коричневой упаковочной бумаги. С обеспечением канцелярскими принадлежностями дела после войны обстоят пока неважно. Однако строгие сроки разработок должны быть соблюдены, поэтому мы пользуемся этим единственным имеющимся сортом бумаги. Электрический свет не является чем-то само собой разумеющимся. Вначале энергоснабжение обеспечивает стоящая на берегу внутреннего озера электростанция, представляющая собой старенькую отапливающуюся дровами паровую турбину, которая вращает такой же старый электрогенератор.

В квартирах часто сильно падает напряжение. И немецкие семьи по-настоящему злятся, если вечером свет гаснет из-за перегруженности сети или аварии на электростанции. В последующем эти заботы первых лет были забыты. На электростанции был поставлен сильный дизельный двигатель, который вращал современный электрогенератор.

Поначалу мы не имели свободного времени и по воскресеньям. Дело в том, что ассортимент продуктов в государственном магазине на острове был скудный, и нам приходилось покупать дорогую провизию на рынке в райцентре. Ранним утром в воскресенье я с Лидди и другими коллегами тащился через замерзшее озеро в Осташков. Пустые санки танцевали на веревке. Наше путешествие длилось больше часа.

В Осташкове у крестьян был большой выбор масла, мяса, молока и яиц. Мы покупали все необходимое на следующую неделю. Такое вкусное молоко, как здесь, мы, жители западной Европы, вообще никогда не пробовали. Его не пропускали через сепаратор, и на его поверхности лежал слой светло-желтых сливок толщиной в палец.

В середине дня караван с покупками возвращался назад. Все коллеги тащили тяжело нагруженные сани, и едва ли кто обращал внимание на изумительный пейзаж, окружавший нас. В этом ослепительно белом безмолвии я представлял себя идущим по аравийской пустыне. Церкви Осташкова и Нилова монастыря, построенные в восточном стиле, были тогда в моем воображении арабскими мечетями.

Воскресное послеобеденное время дома было настоящим отдыхом. Уже в самые первые недели нашего пребывания на острове мы основали в Городомле школу. В семьях были дети всех школьных возрастов, от первоклассников до шестнадцатилетних. Администрация острова предоставила в распоряжение школы бревенчатую избу. Найти в нашем кругу преподавателей по математике и физике, естественно, не представляло никакой трудности. Но и недостатка в выборе учителей биологии, гуманитарных наук и музыки тоже не оказалось. Доктор Вольф вел занятия по биологии, профессор Фризер был ответственным за музыкальное образование — от подготовки солистов и певцов хора до занятий по композиции. Профессор Клозе, ординарный профессор математики, руководитель Берлинской ракетной группы, присоединившийся к нам вместе со своими сотрудниками доктором Шульцем и господином Зигмундом, вел занятия по немецкому языку. Это был жизнерадостный и остроумный человек лет пятидесяти. Седой, с голубыми глазами — в вечернем костюме он выглядел как дитя природы. Доктор Магнус, имевший вид темноволосого германского божества Балдура, работал учителем физкультуры. Все молоденькие ученицы были влюблены в него. Я проводил уроки по истории Греции и Рима. Со временем на смену нам пришли штатные русские учителя.

Учебный план русских школ, к которому постепенно свернула и наша школа, был интересным. В начальном классе языком занятий оставался немецкий. Но уже во втором классе шести и семилетние дети должны были учить русский язык, как иностранный. Сначала я с недоверием отнесся к этому методу, но затем удивленно констатировал, что в этом возрасте все без исключения способны к изучению языка. В классах средней ступени уже все предметы велись на русском. Немецкая грамматика и литература назывались «Родной язык».