Городомля: Немецкие исследователи ракет в России

Наконец, однажды утром появился человек со списком фамилий, и приехало много грузовиков, вставших возле платформы. Названные начали радостно паковать свои чемоданы и перегружать мебель из товарных вагонов в грузовики. Наших фамилий названо не было. Быстро выяснилось, что все сошедшие с поезда относятся к трем техническим группам. Это были, во-первых, инженеры-технологи, во-вторых, специалисты по автоматическому управлению, среди них наши знакомые Магнус и Хох, и, наконец, коллеги, специализирующиеся по приводам и экспериментам на стендах. Высадка и выгрузка закончились, оставив нас в полном разочаровании. Нам оставалось только рассматривать тех, кто остался. Это были сотрудники всех научных отделов, конструкторы, а несколько позже к нам добавились также специалисты по летным испытаниям.

Прошел слух, что всех оставшихся повезут на остров. Я был разочарован и глубоко угнетен тем, что должен работать и жить где-то далеко от Москвы. За время нашей долгой поездки мы достаточно нагляделись на контрасты между городом и сельской местностью в этой стране. Только теперь я отчетливо ощутил, насколько худшим, чем даже смертный приговор, наказанием была для афинян в древние времена ссылка из столицы в провинцию.

Через несколько дней к поезду подъехали полковники Королев и Победоносцев. «Остров, на который Вы поедете, находится на озере Селигер, на севере», — объяснил один из них. «Только два часа полета до Москвы», — добавил другой. Для меня проглянула слабая надежда добиться места работы в столице. «Вам будет хорошо работаться на острове», — сказал полковник Победоносцев. «Есть ли там лаборатории и библиотека?» — спросил я. Оба улыбнулись отрицательно. «Но Вам для работы нужны только бумага и карандаш», — услышал я в ответ. Я возражаю очень темпераментно, я пытаюсь добиться разрешения остаться в Москве. Мой аргумент «Я не могу долгое время работать без аэродинамических труб и библиотеки», — поддерживает подошедший господин Греттруп. Он живет и работает в Москве. Но все мои протесты остаются без внимания. Спорить бессмысленно: все уже решено и изменению не подлежит. Высшее начальство вскоре опять исчезает. Меня утешает говорящая по-немецки девушка-постовой, с которой я изредка разговаривал в дни нашего ожидания. Когда она услышала о моем разочаровании, она воскликнула: «Остров очень красивый, я была там однажды в отпуске». И блондинка приветливо улыбнулась мне.

Наконец после многих дней ожидания в поезде на запасном пути, раздался толчок, лязгом отозвавшийся на всех вагонах, и мы поняли, что к нашему составу подсоединили локомотив. И скоро поезд уже покатил по окрестностям Москвы, а затем повернул на север. Перед отъездом нам в первый раз выплатили русские деньги. Я в качестве компенсации за поездку получил 5000 рублей. В зале ожидания на вокзале в Калинине за сорок рублей я купил дочке плитку шоколада.

И вот опять мы едем ночью. Ранним утром, когда солнце поднялось на почти безоблачное ноябрьское небо, мы увидели вдали светлую гладь большого озера. По большой дуге железнодорожного полотна поезд быстро подъезжал к городу, стоящему на берегу. Это был Осташков. Из пушистых осенних лесных массивов виднелись светлые башни, башенки и дома с бледно-розовыми черепичными крышами. Этот город с населением примерно двадцать тысяч жителей издали представлялся куда более значительным, чем он оказался вблизи. Когда мы приехали и высадились, то пошли по широкой, по большей части не асфальтированной улице, вдоль которой стояли лиственные деревья в осенних тонах. Остававшиеся кое-где зеленые, желтые и красные листья сияли в свете утра. За деревьями виднелись маленькие, в основном одноэтажные дома. Заметные издалека и очень красившие город монастырские постройки, с их причудливыми башнями, были сильно разрушены.

После долгих дней пути мы, наконец, добрались до конечного пункта нашей поездки — неогражденной речной пристани. На берегу — простые крепления из досок и свай. У берега стоит под паром маленький пароход. Сзади него большая баржа. Рядом еще несколько рыбачьих лодок. Опять солдаты помогают нам грузить имущество, на этот раз — на буксир. При этом никакой спешки. Мы, немцы, уже стали спокойнее и расслабились. К чему добиваться, чтобы твою мебель погрузили раньше имущества другого? Кроме того, у нас в душе — затаенная радость. Наконец-то долгая поездка подходит к концу. Но это светлое чувство вскоре опять омрачается неизвестностью: что-то ждет нас на острове? Все разговоры стоящих на пристани кружатся вокруг этой темы.