Городская девчонка

— Как ты полагаешь, за нами могут следить? — спросила я Хукера. — Я все время вижу одного парня. Другого, не Мерзкую Рожу. Он весь в черном. Прилизанные волосы. Он был в закусочной. А сейчас здесь в клубе. И думаю, он наблюдает за мной.

— Сладкая, да за тобой все наблюдают.

Мы заскочили в третий клуб. Я подкрепилась третьим «космо». Поорала на парочку парней, расспрашивая о Билле. Потом потанцевала с парочкой парней. Выпила четвертый «космо» и еще потанцевала. Мне все сильнее нравилась музыка. И уже наплевать было на Мерзкую Рожу. В сущности, я чувствовала себя ужасно счастливой.

В этом клубе выступавшие на сцене женщины были мужчинами. Они все носили наряд дикарей из джунглей, и были великолепны во всем, кроме одной детали: я уже привыкла видеть огромные силиконовые буфера, и потому у меня возникало чувство, что чего-то не хватает.

Я перестала беспокоиться о времени, о том, что мне нужно встретиться с Хукером на выходе. Наверно, полчаса уже миновали, но по какой-то неведомой причине цифры на моих часах расплывались. Теперь мне пришло на ум, что возможно я капельку пьяна.

Хукер прилепил руку к моей пояснице и повел меня с танцплощадки.

— Эй, — возмутилась я. — Я танцевала.

— Я заметил.

Лавируя в толпе, он вывел меня на теплый ночной воздух. Потом отдал служителю парковки свой жетон и десять долларов.

— Итак, — обратилась я к Хукеру. — Что там встало?

— Последние полчаса я наблюдал твой танец в этом скудном платьице, и ты наверно хочешь перефразировать вопрос.

— Мы собираемся в другой клуб?

— Нет. Мы собираемся домой. — Он взглянул вниз на мои туфли, пока мы ждали, когда подгонят машину. — Тебе не больно в этих туфлях?

— К счастью я уже целый час, как ног не чувствую.

Я проснулась в гостевой спальне Хукера, когда солнце изливало на меня свое сияние. Я все еще была в крошечном платьишке. И совсем одна. И я была совершенно уверена, что не сотворила ничего романтического прежде, чем пошла спать. Хукер отказался везти меня до квартиры Билла. Заявил, что там опасно. Полагаю, он был прав, но и здесь я не чувствовала себя спокойно.

Я скатилась с кровати и прошлепала босиком к окну. Взглянула вниз, и у меня закружилась голова. Земля была да-а-а-алеко внизу. Знаете, тут такое дело… в общем, я не люблю высоту. Нестись по трассе в закрытой жестянке на четырех колесах, выжимая 120 миль в час, — тут я в своей стихии. Возноситься в лифте на тридцать второй этаж — нет уж. А мысль сосчитать, падая, эти тридцать два этажа, превращает мои внутренности в желе.

Я осторожненько попятилась и ретировалась из комнаты вниз по короткому коридору в большую обеденно-гостиничную зону. Вся стена гостиной и столовой была стеклянной. Сквозь стекло я могла видеть балкон. А за балконом была пустота. И чайка, летящая задом наперед.

Из обеденной зоны вел вход в кухню. За кухонной стойкой сидел, развалясь, Хукер с кружкой кофе в руке.

Кухня была белоснежной с редкими всполохами синего кобальта. Гостиная и столовая отражали ту же бело-синюю композицию. Очень современно. И до чего же дорого выглядит.

— Почему эта чайка летит задом? — спросила я Хукера.

— Из-за ветра. Ветер дует в фасад.

И тогда я это заметила. Здание покачивалось.

Раздался громкий хлопок, я тут же повернулась к окну и увидела, как чайка отскочила от стекла и камнем свалилась в патио.

— Обожежмой! — вскрикнула я.

Хукер и глазом не моргнул.

— Постоянно такое случается. Бедные долбанные тупицы.

— Мы должны что-то сделать. С ней все будет в порядке? Может, стоит свозить ее к ветеринару.

Хукер подошел поближе и выглянул наружу.

— Наверно, все в порядке. Опа. Нет, не в порядке. — Хукер отодвинул штору. — Пища для хищников.

— Ты шутишь! Как ужасно.

— Пищевая цепочка. Совершенно естественно.

— Я не привыкла находиться так далеко от земли, — сообщила я. — На самом деле я не люблю быть так высоко.

Александра Барнаби, мастерица преуменьшения.

Хукер отхлебнул кофе.

— Вчера вечером тебе было на это наплевать. Прошлой ночью ты любила все. Ты пыталась добраться до меня и раздеть.

— Не было такого!

— Ладно, невезуха мне. Ты не пыталась. Вообще-то я вызвался добровольно, но ты уже вырубилась.

Я, осторожно ступая, вползла в кухню и налила себе кружку кофе.

— Что это ты так крадешься? — поинтересовался Хукер.

— Здесь жутко страшно. Люди не предназначены для жизни на такой высоте. Я чувствую… неуверенность.

— Если бы Господь не предназначил людям жизнь на высоте, он не выдумал бы железобетон.

— Пьяница из меня никудышный. У меня язык будто к небу присосался.

— Продолжай вещать такие грязные штучки, и я возбужусь.

— Если ты возбудишься, я уйду.

— Помогло бы, если бы на тебе не было этого платьица. — Взгляд его переместился к моей макушке. — Хотя твоей прически хватило большинству мужиков, чтобы тут же охрометь. Конечно, исключая меня. Но большинству мужиков точно.

Я расслышала звуки хлопающих крыльев и шум драки, донесшихся с патио.

— Это чайка? — спросила я.

Хукер отодвинул в сторону штору и выглянул в окно.

— Не совсем.

Раздались сердитые птичьи крики, и Хукер отпрянул и задернул занавеску.

— Драка за пищу, — пояснил он.