Городские истории (СИ)

- В Москве оборотни – отмороженные на всю голову твари, – продолжил он, таким же спокойным, негромким голосом. – Сосновский – это не только главный в наркомафии. Это глава клана волков Москвы. Он собрал вокруг себя самых жестоких и безбашенных отморозков, и они физически истребили все другие виды оборотней, которые там жили. По их примеру не стоит судить о нормальных городах и нормальных кланах.

- Так… – прохрипел Виктор, осев на какой-то стул неподалёку от окна. Ноги его перестали держать, когда он окончательно понял, что не сходит с ума, а бредовая мысль, промелькнувшая в его мозгу – совсем не бредовая. Все слова как-то вылетели из головы.

- Я понимаю, как это, должно быть, выглядит, – тихо проговорил Вячеслав, бросив на него сочувственный взгляд. – Монстры среди людей. Так удобно повесить на них всех собак и все жестокие убийства, правда? Но не всегда самый простой вариант – правильный. Если есть среди… них отморозки, то не чаще, чем среди людей. А наказания за нарушение правил такие, что второй раз это не повторяется.

- Среди… них? – Виктор еле слышно повторил, отчётливо расслышав, как Вячеслав на этой фразе запнулся.

И тот не заставил себя долго ждать – криво усмехнулся, прикрыв глаза, и с усталым выдохом уточнил:

- Среди нас.

- Так. – Виктор тупо моргнул, переваривая окончательное подтверждение, что он ещё не впал в маразм, и немного соображает. Пусть и поздновато. – Получается, это я по адресу попал, – задумчиво протянул Виктор, оглядывая Вячеслава с ног до головы уже другим взглядом. Цепким. Внимательным. – А… вам… можно, получается, о таком рассказывать? Как у вас все устроено?

- Раньше нельзя было, – усмехнулся Вячеслав. – Потом, когда в Москве совсем с катушек слетели и раскрыли нас перед всем миром, руководители кланов поменяли позицию. По крайней мере, в нашем городе, – Он пожал плечами. – Люди о нас узнали. А раз так – пусть лучше они узнают нас настоящих, а не стереотипы из сказок.

*

После того недолгого, но ошеломляющего разговора с Вячеславом, Виктор долго не мог прийти в себя. В голове крутились какие-то обрывки мыслей: кадры из того злосчастного выпуска новостей, выдержки из газетных статей и телепередач, в которых тема оживших сказок резко стала главной, опасливо-недоуменные разговоры в курилках, туманные намеки знакомого со срочной службы Лукьянова – командира местного казачьего отряда про какие-то «Отряды охотников»… И Сотников. Молодой парень, который год работал с ним плечом к плечу. И неплохо работал. Не подставлял, в отгулы отпускал, премию годовую полностью на всех распределил!

Не получалось его представить в таком удобном образе страшного монстра-оборотня, которого надо отлавливать и уничтожать.

А некоторые его знакомые опера всерьёз пошли на сходку к Лукьянову – там целый кружок «охотников» уже собрался. Терентьев с тяжелым вздохом покачал головой и затушил докуренную сигарету. Перспективы вырисовывались какие-то совсем не радостные.

Он раздражённо выругался, и резко вывернул из собирающейся вечерней пробки во дворы – Иру надо было забрать из больницы до шести.

- То есть, я не понял… – Терентьев прокашлялся, пытаясь собрать расползающиеся мысли в кучу, непонимающе глядя на усталую женщину внушительных форм в белом халате. – Рак?

Это маленькое слово несло в себе слишком много. Лично для него и для его семьи. Когда в прошлом году скоропостижно скончалась его жена от быстро развившегося рака, они с дочерью очень тяжело это переживали, и еле-еле пережили. Но жене было за сорок лет, и от здоровья у неё, за двадцать лет работы на химическом производстве, мало что осталось.

Но вот сейчас, когда его пятнадцатилетняя дочь свалилась в обморок прямо утром перед первым учебным днем, он подозревал что угодно – переутомление, волнение, беременность, в конце концов! Но в таком возрасте… рак?

- Мне очень жаль, – устало выдохнула врач, передав ему выписку из медкарты. – Мы проверили на два раза. Четвёртая стадия. Химиотерапия будет убивать её вместе с раковыми клетками, но они будут размножаться быстрее. – Она пожала плечами. – Мы можем оставить её в отделении безнадежно больных, но если хотите провести с ней последние дни, лучше заберите домой. Пусть поживет нормально.

Обратно он ехал как пришибленный. Ира почти сразу заснула на заднем сидении, а у него всё расплывалось перед глазами от эмоций, которых было слишком много за этот бешеный день.

- Чего тебе? – устало рявкнул Терентьев, когда в десятом часу вечера к нему домой заявился Лукьянов, в своей нелепой казачьей гимнастёрке – клоун недоделанный.

- Поговорить надо, Вить, – заговорщически прошептал он, оглядываясь по сторонам, и Виктор, сплюнув в сторону, вышел к нему на площадку.

- У меня дочь болеет. Спать легла, – хмуро ответил он. – Что такое?

- Ты чего на кружок не пришёл? Нас знаешь сколько собралось! И ваших много, из милиции! Нам надо планы составлять, а тебя не было!