Городские истории (СИ)

- Была бы ты совершеннолетней, тебя ждал бы поединок, с правом победителя наказать тебя по своему усмотрению, – мать совсем не разделила её полушутливого настроения и смотрела с такой же пугающей серьёзностью. – А после этого – несколько полнолуний вот в таких приятных условиях, раз ты не ценишь тех правил, которые создали для нас в клане.

- А чтобы тебе было здесь не скучно проводить время, – язвительно добавил отец, в сторону которого Яна старалась не смотреть – почему-то перед ним было как-то особенно стыдно, – можешь подумать о том, как ты походя подставила своего нового друга и всю его небольшую московскую компанию. Их приняли в клан Никитина под обязательство строго соблюдать все правила. И на Диме лично была ответственность за более слабых – бет и Арину, которая хоть и альфа, но ему не доминант. Он отвечал за них всех, и привёл их всех туда – за тобой. А потом ещё и соврал родителям, не сказав о твоём маленьком умном предложении обратиться к вампирам. Никитин тоже не практикует физических наказаний к несовершеннолетним, но у их родителей такой щепетильности нет. Если вы не понимаете по-хорошему, будет по-плохому.

- Ой, подумаешь, – проворчала Яна, скривившись, – толку-то, что сам не сказал. Герой, блин. Кто там проболтался, беты? – без особого интереса спросил она, устраиваясь в уголке на небольшом матрасе.

- Учитель ваш, – ровным голосом ответил отец, поворачиваясь к выходу.

====== 23. Нет пути назад ======

A friend in need

Is a friend indeed

Placebo – Pure morning

Марина не знала, что и думать, когда у Лены Селезнёвой случались такие периоды мрачной депрессии – сначала ей казалось, что это у неё индивидуальные особенности характера. Но не могут они так совпадать у нескольких людей – что у её брата, на год старше, что у других ребят, переехавших из Москвы – уже второй день подряд все эмоции буквально вылиняли.

Осталась какая-то болезненная безнадёжность и обречённость – в глазах, в устало опущенных плечах, в почти одинаковой черной одежде.

«Я вижу, что ты сама не своя, и не понимаю, что с тобой происходит. Мы можем поговорить? Поле занятий, где угодно?»

Лена ничего не ответила на это сообщение, едва мельком пробежала его глазами. И прошла мимо неё, после уроков, даже не взглянув.

Из школы они уходили всегда вместе – всей своей мрачной замкнутой компанией: Лена с Димой, Коля и Антон – близнецы из девятого класса, и их младшая сестра Арина.

«Я не могу молча оставаться в стороне. Я вижу, что тебе плохо. Я вижу, что тебе нужна помощь. Если ты не хочешь общаться со мной – я понимаю. Я передам школьному психологу, что тебе нужна профессиональная помощь. Она хороший специалист, вытащила меня из депрессии, и помогла маме принять меня после каминг-аута. Какие бы у тебя ни были проблемы в семье, она тебе поможет»

Марина глубоко вздохнула, отправив это сообщение, и пошла в сторону кабинета психолога. Она должна была что-то сделать. Да, это не её дело, но ей очень не нравился тот ореол таинственности и замкнутости, которой веяло от этого Димы в последнее время. И как Лена поспешно опускала глаза, когда он за ней заходил, и молча собирала вещи. Ни улыбки, ни слова. Что-то было нечисто в их семье, и если Лена не готова была довериться ей, посторонней девчонке, то профессиональный психолог должен был взять это на заметку.

Тихий сигнал входящего сообщения застал её прямо перед дверью психолога.

«НЕ СМЕЙ!!!»

«ПОЖАЛУЙСТА!»

«Я поговорю с тобой. Только никакого психолога»

«Пожалуйста!»

*

Поговорить, однако, оказалось не так просто. После уроков за Леной сразу заходил мрачный брат, а когда у него уроки кончались позже – Арина с братьями. Марина молча проглатывала возмущение от того, как безропотно Лена собиралась и уходила с ними, не пытаясь возражать ни словом.

«Они что, каждый твой шаг контролируют? Тебя ни на переменах, ни после уроков одну не оставляют!»

Для Марины такой тотальный контроль был какой-то дикостью. Она достаточно хорошо имела представление о такой форме абьюза – в кризисный центр для жертв домашнего насилия и ЛГБТ-ассоциацию, где она была волонтёром, постоянно приходили психологи читать лекции про такие ситуации. Но так открыто и вживую она с этим столкнулась впервые. И с полным нежеланием жертвы как-то этому противостоять.

«Это называется абьюз. Тебе не оставляют личного пространства. Ты не отвечаешь мне на сообщения после уроков – тебе запрещают пользоваться телефоном? Это опасно! Ты не представляешь, чем это может закончиться! У нас есть кризисный центр для женщин, пострадавших от домашнего насилия, если ты только захочешь, тебе помогут! Не позволяй им так обращаться с собой – ты свободный человек! У тебя есть права!»

«Это не то, что ты думаешь», – впервые за последнюю неделю на лице Лены проскользнула тень улыбки, когда она писала ей ответ.

«Сейчас я действительно нахожусь под постоянным наблюдением и у меня нет свободного времени после учёбы. Это наказание, справедливое и заслуженное. Никто мои права не нарушает. Сегодня срок наказания должен закончиться, и завтра мы сможем встретиться после занятий».

*