Городские легенды

– Слушай, Шал, – Юм присел рядом, – ты помнишь, где жил до того, как попал в этот город?

Шал покачал головой.

– Вот и я не помню. Но почему?

– А зачем помнить? Я помню только то, что меня привёз сюда поезд. Мне хватает.

– Неужели тебе не хочется знать?

Шал опять покачал головой.

– А почему в этом городе нет девчонок? Или они всё же есть? Ну, в другом районе.

– Кто такие девчонки? – не понял Шал.

– Как? – Юм подскочил с тележки. – Ты и девчонок не помнишь?

– Кто такие девчонки? – повторил Шал.

– Ну, это такие же люди… – Юм замялся. – Только другие.

– Какие другие?

– Ну… красивее, чем мы. И тело у них другое.

– У них несколько ног? – спросил Шал.

Юм хлопнул себя по лбу.

– Ладно, проехали. Я вот думаю, может, нас инопланетяне похитили? Перевезли на свою планету, стёрли нам память. Твою полностью, а мою частично. Постой, – спохватился Юм, – ты же, наверное, и про инопланетян ничего не знаешь.

– Знаю. Это те, кто живёт на звёздах.

– Ага! Значит, хоть что-то ты помнишь! А откуда ты это помнишь?

– Не знаю, – опустил голову Шал. – А звёзды я только из окна видел, потому что ночью на улицу нельзя.

– Да у вас ничего нельзя! – Юм сплюнул. – Что я здесь делаю? Мастерская знает, что мы на огородах. Нескоро спохватится. Другим домам не расскажет. А я сейчас бегом к тому месту, куда меня такси привезло.

– Такси? – удивился Шал.

– Я знаю, где выход из города.

Шал рассмеялся.

– Ты его не найдёшь. Из города убежать невозможно. А будешь пытаться – тебя наш дом ночевать не пустит.

– Да больно нужно!

– Какой же ты глупый, Юм, – Шал схватил его за руку. – Остаться ночью на улице – самое страшное наказание. После заката солнца на улицы выходят ночные. Никто не знает, откуда они появляются и куда исчезают. Никто из живых их не видел. От них не уйти. Они задушат тебя. Растерзают.

– Ой, как страшно! А ты не думал, что дома вам просто сказку рассказывают, чтобы вы, овцы, боялись?

– Ты вчера ночью крик слышал?

– Да мало ли что я слышал.

– А знаешь, что ранним утром падальщики всегда подбирают трупы?

– Трупы?

– А из чего ты котлету ел? – Шал осёкся.

В желудке что-то толкнулось, прыгнуло. Юма вырвало прямо на куст ямбура. После он долго молчал, растирая виски ладонями. Наконец спросил, глядя куда-то в сторону.

– Неужели никто не смог пережить ночь?

– Бывает, что иногда трупы наказанных не находят, – ответил Шал. – Но им тем более не позавидуешь. Говорят, их забирает Кривой Дом. А попасть в него – хуже, чем к ночным угодить. Тихо!

Справа мелькнула тень.

– Огородник! – закричал Шал. – Подслушивал!

Юм бросился за тающей в тумане фигурой. Настигнув, сбил с ног, повалил на землю, ломая кусты ямбура. Оседлал. Занёс кулак для удара.

– Не бей! – раздался позади голос Шала. – Ещё сильнее накажут.

Под Юмом лежал и сучил ногами конопатый мальчишка.

– Пацаны, не бейте, – испуганно залопотал пойманный. – Я ничего не слышал. Я ничего не скажу. Клянусь.

– Отпусти его, – сказал Шал, – хуже будет.

Юм нехотя поднялся. Конопатый выскользнул у него из-под ног и дал стрекача.

Шал дрожащей рукой вытащил из кармана фуфайки блестящий кругляш. Поцеловал. Прижал к груди.

– Что это? – спросил Юм.

– Талисман. Пока он со мной, ничего плохого не может случиться.

* * *

Ночью Юму долго не удавалось заснуть. Скрипя пружинами, на нижней койке ворочался Шал.

– Тоже не спится? – спросил Юм.

– Хочешь, расскажу, как можно покинуть город? – послышалось снизу.

– С ума сошёл? – Юм обомлел. – Дом же всё слышит.

– Об этом говорить можно, – ответил Шал. – Мы ждём поезда, который увезёт нас отсюда. Не всех, конечно. Только самых лучших. Тех, кто всегда слушал дома. Кто всегда соблюдал порядок.

– И куда же он вас увезёт? – спросил Юм с иронией в голосе.

– Туда, где лучшая жизнь.

Юм не ответил. Шал тоже долго молчал. А потом вдруг спросил:

– Друг, расскажи мне ещё о девчонках. Ты сказал, что у них тело другое. Какое оно?

– Ну… – задумался Юм, – у них грудь большая… и круглая. А ещё у них между ног нет того, что есть у нас. Но, когда о них думаешь, тому месту, что у нас между ног, становится очень приятно.

– Я знаю, – сказал Шал, – сам часто там себя трогаю.

«А ну заткнитесь, негодники! – зашипел дом. – Не сметь говорить об этом! Ещё раз услышу – накажу страшно».

* * *

Сон, приснившийся этой ночью Юму, был ещё более туманен, чем предыдущий. Его мревшие сумрачной кисеёй неопределимые образы проходили как вода сквозь пальцы сознания, уплывая в таинственное никуда. Но Юм откуда-то совершенно отчётливо знал, что это сон о той самой девушке, и чувствовал, что любит её всем своим сердцем.

* * *

По брусчатке, никогда не знавшей автомобильных колёс, топали тысячи мальчишеских ног. Жители города спешили по мастерским и цехам, фабрикам и артелям. Нынешним утром хмарь снова взяла кварталы в тугую осаду. Юм с Шалом шли вместе с толпой по самому центру улицы. Туман был настолько густым, что скрыл дома по обочинам.

– Не видят они нас из-за тумана, сволочи, – сказал Юм, имея в виду дома.

Шал кивнул.

– Слушай, а если прыгнуть в тоннель, откуда приходят поезда? Прыгнуть и дать дёру по шпалам!