Городские проказы, или Что случилось в День Дурака в Нордейле

Когда компьютер загрузил меню программы, Меган взялась за мышку, быстро разобралась, сколько у нее в запасе ракет и как их запрограммировать, после чего с высунутым от усердия языком принялась за «творчество».

Смайлики, ага… «Нордейл», ага… Нет, Дэллушка, нет, милый – вечерний салют будет состоять из совершенно других картинок.

Бернарда и Тайра

– Дрейк в розовом платье, в туфлях на каблуке и с сумочкой? Ты с ума сошла? Да он нас убьет!

– Не убьет! – Смеялась Бернарда весело. – Ведь он же сам с утра пошутил, и, значит, ждет ответную шутку. А, может думает, что я не решусь или сил не хватит. Но вдвоем-то у нас хватит.

Вернувшись с Архана, они сидели на заднем крылечке домика Тайры, пили ягодный морс и болтали. Блестела на деревянных ступеньках гладкими медными боками валторна, лежали рядом разноцветные перья, Тайра крутила в руках купленный в одной из лавок Руура маленький колокольчик. На вопрос подруги: «Зачем тебе?» не ответила, лишь хитро прищурилась и промолчала.

Ди не стала настаивать. Вместо этого, увлеченная идеей шутки над «Великим и Ужасным», она продолжала расписывать план великой мести:

– Мы просто «перепредставим» его! Дрейка. Что каждую среду и субботу он ходит в платьях и с сумочкой. В розовом. Да, в розовом – вот так просто. Мы изменим мышлением реальность.

– Как мы изменим ее, если сам Начальник знает, что в платьях он не ходит?

– Ну, так ведь он не будет в этот самый момент акцентировать внимание на том, в чем он ходит. Пока он просто «помнит», что обычно ходит в серебристой форме, но ведь он не удерживает вниманием этот момент намеренно. А, если не удерживает, то у нас есть шанс.

– А если удерживает?

– Ну, подумаешь, провалимся.

Колокольчик издавал приятные звякающие звуки, в морсе плавало и колыхалось яркое солнышко.

– Мы попробуем. Получится или нет, а после пойдем по магазинам, чтобы купить что-нибудь на вечер.

– Во сколько все собираются?

– В семь. У Эльконто.

– Который будет синим. Хотя, нет, уже не будет – разве что чуть голубым.

И подруги одновременно расхохотались.

– Вот ему сейчас несладко. Главное, чтобы инфаркт не схватил.

Дина смотрела на чудный, возделанный чуткой рукой сад – цветы, цветы, везде, куда ни кинь взгляд – цветы. Тайра старалась.

– Не схватит, – раздалось под очередной «звяк» колокольчика. – Людской ум сильнее, чем кажется.

– Надеюсь, – хмыкнула Дина и вернулась к прежней теме: – Ну, так что? Пробуем?

Желто-зеленые глаза смеялись в ответ:

– А если мы с тобой представим разные платья? Разные фасоны, разные туфли, разные сумочки? Давай лучше представлять будешь ты, а я буду подпитывать тебя энергией.

– Давай! И тогда Дрейк узнает, каково это, ходить в платьях и на каблуках. Хотя бы на минуту.

– Главное, чтобы в этот момент он был один.

– Нет, – уверенно качнулась русая челка, – главное, чтобы в этот момент он как раз был не один! Так будет веселее.

Дрейк

В момент произошедшего Дрейк как раз был не один.

Не просто не один, а, стоя на установленном на широкой сцене помосте, выступал перед аудиторией, состоящей из сотен человек – «толкал» речь. Вообще-то, он мог бы ее не толкать – мысленно распределить нужную информацию в ментальном поле, и представители Комиссии за доли секунд считали бы ее извне, но Дрейку захотелось эффектности – вновь приблизиться к людям, собрать всех воедино, выступить публично. И он выступал. Звучно вещал о том, что вскоре одиннадцатый блок нужно будет объединить с тринадцатым, что с исполнителей тринадцатого, которые ранее занимались сбором и обработкой статистики, уйдут обязанности, которые заменятся на обработку данных по энергозатратам тринадцатого и четырнадцатого Уровней, что макет здания Комиссии нужно преобразовать – изъять малоиспользуемые этажи и скомпоновать архитектурный проект иначе…

Сотни мужчин, расположившихся в креслах, как перед экраном кинотеатра, внимали каждому его слову. Сидели молчаливые, собранные, предельно сконцентрированные, и, вероятно, тоже не понимали, для чего в этот полуденный час их собрали в одном помещении, но претензий не высказывали. Естественно. На то он и Начальник, чтобы делать все, что захочется – даже, если ему хочется по-старинке выступать перед толпой. Представители Комиссии не роптали – знали, если Дрейк Дамиен-Ферно что-то задумал, значит, для того имелась необходимость и глубокий смысл.

Смысла как раз не было, но Дрейк наслаждался. Слишком давно не видел их всех вместе, слишком давно не созерцал лиц, глаз, их выражений. Он не столько доносил новую информацию, сколько, ведя на фоне мыслительный процесс, размышлял о самой Комиссии в целом – как преобразовать не отдельные ее элементы, а структуру в целом. Людей. Быть может, вновь сделать их более эмоциональными? Не потеряли ли они в качестве жизни, сведя уровень энергопотерь за счет урезания эмоциональной составляющей почти до нуля? Не превратились ли, как частенько говорила о «серебристоформых» Бернарда, в роботов?

И началось.