Городской леший, или Ероха без подвоха

Но на этот раз у людей, ждущих общественный транспорт, это событие особого интереса не вызывало. Лишь пенсионер с видом японца, наблюдающего за цветением сакуры, гадал — загорится ли ветка тополя, под которой полыхал джип? Листья пожелтели от жара, но пламя не доставало их.

Принцип грустной красоты.

Автобусы объезжали горящую машину. Двери со скрежетом раскрывались, и горластые кондукторы, как принято в южных городах, азартно рекламировали маршрут. Пассажиры втискивались в салон и уезжали по своим делам. Так обыденно и спокойно, словно ежедневно на этом месте сгорало по иномарке.

Водитель, с отрешенным видом контуженого артиллериста отвернувшись от пожара, пытался дозвониться до кого-то по мобильному телефону. Лицо его было спокойно, но колени дрожали. Видимо, дрожали и руки. Ему никак не удавалось набрать нужный номер. Он чертыхался и набирал снова.

Его подруга набирала в пластмассовую бутылку из мелкого, забитого мусором арыка грязную воду и плескала ее в открытую дверь салона, словно в гудящую деревенскую печь.

Горя их никто не разделял и на помощь не спешил.

Сирена пожарной машины, застрявшей в пробке на параллельной улице, уже давно тоскливо трубила осенним изюбрем.

Наконец пожарные прорвались. Быстро и скучно затушили практически выгоревшую машину и уехали на очередной пожар.

Подъехал эвакуатор. Погрузил и увез сгоревший остов. С него густо летела шелуха растрескавшейся краски. Остов закопчен, а шелуха белая, как снег.

Лужа, запах бензина и гари. Смерть джипа была так же обыденна, как и смерть человека.

Время от времени в городе случались пожары.

Горели дома. Горели и автомобили.

И это никого не удивляло. Пока в одну ночь ни выгорели дотла четыре автостоянки и один автомобильный рынок. Город пропах жженой резиной. Не самый приятный аромат. Хотя и до этих событий город не благоухал.

Все чаще машины без видимых причин загорались средь бела дня.

Стоит себе в пробке, стоит, и вдруг — вспыхивают одновременно все пять колес, включая запасное. Бросай машину и спасайся, пока огонь не добрался до бензобака. Беспомощные соседи по пробке с ужасом смотрят на факел. Бесполезно выбираться из этих торосов. Иномарки самых отчаянных уже скособочились по арыкам. Остается надеяться, что пробка чудом рассосется, хлынет ливень или к горящей машине пробьются пожарные и не дадут огню распространиться.

В день весеннего равноденствия пробка на пересечении главных улиц полыхала сутки. Днем с гор был виден черный чад, а ночью — багровый крест. В этот день на телефон доверия в городскую полицию позвонили из министерства странных дел. Мужчина, говоривший рублеными фразами, так и представился:

— Вас беспокоят из министерства странных дел. С кем имею честь? У меня важная информация.

Сумасшедшие на телефон звонили часто. Но дежурный был человеком интеллигентным. А интеллигентный человек интеллигентен со всеми. Подавив раздражение, он посмотрел в потолок, отчего стал похож на святого Себастьяна, пронзенного очередной стрелой и, выслушав добровольного осведомителя, ответил, стараясь быть спокойным и даже приветливым:

— Вы утверждаете, что это леший спускается с гор и охотится на автомобили. Точно так же, как человек приходит в лес поохотиться на зверей. Я вас правильно понял? Спасибо за информацию. Вы нам очень помогли.

— Не бросайте трубку! — рассердился неизвестный.

Дежурный, как уже сказано, был на беду свою интеллигентным человеком. Он чуть отстранил трубку от уха и минуты две уныло слушал нелепицы о Лавинном ущелье.

— Допустим. Допустим, он спускается с гор и поджигает машины. Но зачем? Чего ради? Какой ему от этого прок? — прервал он поток предположений, поглядывая на часы.

— Вы охотник? Как вы думаете, ради чего охотится современный человек? Из-за мяса, шкуры? Все это можно добыть в магазине напротив. Ради удовольствия. Исключительно ради удовольствия. Освежить звериные инстинкты. Вот и весь прок. Леший охотится на машины ради удовольствия. Если человек из города приезжает в лес и убивает животных, почему бы лешему не спуститься в город, чтобы поохотиться на автомобили?

— И как же он охотится? С рогатиной?

— Этого я не знаю. А только охотится.

— Леший?

— Так его называют. Я просто хотел сказать, что вы никогда не разберетесь с горящими автомобилями, если не разберетесь с Лавинным ущельем. Там ищите охотника.

— Это не охота. Это просто какое-то массовое истребление бизонов в прериях, — пробормотал дежурный.

— Вы тоже заметили? — обрадовался человек из министерства странных дел и, понизив голос, поделился подозрениями: — Я думаю, вы правы: в городе действует не один леший. В городе действует подполье леших. Охотятся загоном. Присмотритесь к бомжам. Половина из них — лешие из вырубленных лесов. Установите за ними наружное наблюдение, они вас на главного лешего выведут.

— Хорошо, — сказал дежурный, — назовите ваше имя и телефон, по которому с вами можно связаться.

Он знал, как избавиться от назойливых почитателей Шерлока Холмса.

— Мой телефон — на вашем определителе номеров, — сдерживая раздражение, сказал доброжелатель и отключился.