Городской романс

Я нес букет — и пчелы за букетом
(откуда только в городе взялись?)
неслись, не отставая, следом —
от площади до набережной вниз,
они в трамвай влетели за цветами,
на остановке вылетели с нами,
и вот букет попал к тебе на стол,
еще не отряхнувшийся от пчел.

* * *

Конечно, лучше б, если бы мне —
двадцать,
Когда и ты настолько молода.
Но мне не двадцать. И куда деваться?
Куда девать прожитые года?
Конечно, лучше б, если бы — без
                                                 прошлого
(когда ты вся — без прошлого. Без лжи.),
без всякого — плохого и хорошего.
А если есть, куда его? — скажи.
Куда поставить прожитые годы
и добрые и злые времена,
падения, ошибки, непогоды
и добрые и злые имена?
Куда девать все это мне, о память,
и в переплет какой переплести?
Иль снова это прошлое опламить,
под полное сжиганье подвести,
в высоком жаре жизни переплавить,
как жаркий сплав тебе преподнести?
И может, лучше, что приду — со сплавом.
Как бы со слитком золота к тебе —
не робким, начинающим, не слабым —
испытанным в страданьях и борьбе?
И если б вплавить
                          молодость и зрелость
в двух лицах —
             в жизнь одну нам удалось —
как дальше бы и пелось и горелось!
И до твоих
                      седых волос
                                              жилось.

Вадим Миронов

* * *

Улыбаясь светло и молодо,
Солнце в мае
                      из года в год
Полновесные слитки золота
Рощам весело раздает.

Но как только повеет холодом
Резкий ветер из-за реки,
Разменяют березки золото
На осенние медяки.

Июль

Бруснично-розовы рассветы,
И лес уже откуковал…
Стоит июль — вершина лета,
Под самым солнцем перевал.

Июль и август, как два склона,
На них с вершины погляди:
Цвет позади —
                        росно-зеленый,
И знойно-желтый —
                                  впереди.

Повсюду, сколько взгляда хватит, —
Зеленый цвет и желтый цвет…
Не знаю,
кстати иль некстати
Я вспомнил, что мне сорок лет.

Я на вершине перевала,
Июльский зной в моей груди.
Прошла весна,
                       отбушевала,
И время жатвы — впереди.

Константин Скворцов

Шарманщик

В городе Туле в старинном посаде,
не признавая тяжести лет,
ворот рванув, умер добрый мой прадед.
Умер, а я появился на свет.

Скажут о нем — балагур и обманщик.
Скажут и следом забудут про все…
У перекрестка вечный шарманщик
Плачет и крутит свое колесо.

Лебедь летел и кричал ошалело.
Все в этой жизни, знаю, не вдруг.
Видимо, новое горе приспело:
Умер отец, но родился мой внук.

Новые лебеди низко летели.
Острые крылья касались земли.
Матушку белые вьюги отпели,
А по весне внучку в дом принесли.

Что же теперь мне в бессмертье рядиться?
Вечность прекрасная мне не жена.
Если умру я и правнук родится,
Значит, Россия наша жива.

Скажут мне вслед — балагур и обманщик.
Скажут и тут же забудут про все…
У перекрестка вечный шарманщик
Плачет и крутит свое колесо.

* * *