Городской романс

С которых пор собака оделась шерстью, а человек начал харкать? Первый человек засыпает, на страже у него собака. Дьявола берет сильное любопытство взглянуть на новосотворенное создание — человека, но близко подойти к нему — напрасное старание: собака устрашает. После разных разностей, наконец, ему — дьяволу — удается уласкать собаку. Подойдя к первому человеку, он взглянул на него, усмехнулся с зависти и, как на презренного, харкнул ему на грудь. Собака за неверность свою наказывается шерстью, которой прежде не имела.

Стрелять в лебедей — грех, застреливший лебедку наплачется.

Зайцы — поганье (употребляющий их мясо — поганый человек). Казаки, потребляющие их, подвергаются насмешке, говорят — на свет Божий слепыми родятся: котенок, зайчонок, щененок да казачонок.

Никогда замужняя женщина не должна чесать косу при чужом: грешно, и коса вылезет. Еще больше грешней и вместе стыдно ходить простоволосой; когда взойдет солнце, голова должна уже повязаться платком — это остаток татарщины или влияние ее на здешний быт, в точности исполняемый.

Обильная земляная вода обещает раннюю и обильную снегом зиму. Если декабрь был холоден, август будет тепел; теплый ноябрь предвещает студеную весну…

* * *

Мать, желая позабавить ребенка, сажает его на порог избы, берет за правую ручонку, плюет на ладонь и потом водит по ней указательным пальцем, припевая:

Сорока-воровка
Кашу варила,
На порог становила,
Гостей созывала;
Гости побывали,
Всю кашу посъедали…

И потом, поднимая его быстро на руках вверх, хохочет. Или занимает ребенка следующим:

Где были?
У бабушки.
Что ели?
Алябушки.
Где алябушки?
На полочке.
Где полочка?
На столбике.
Где столбичек?
Вода снесла.
Где вода?
Быки выпили.
Где быки?
На гору ушли.
Где гора?
Черви выточили.
Где черви?
В траву ушли.
Где трава?
Гуси выщипали.
Где гуси?
В тальник ушли.
Где тальник?
Девки выпололи.
Где девки?
Замуж вышли.
Где мужья?
Лесовать ушли.
Где леса?
Повыгорели.

Потом, поднимая ребенка, скороговоркой прибавляет: Прутька бычок по дорожке течет.

Сани не наши, хомут не свой, понужай — не стой.

Ехал бы ежеден, да нет пошевен.

Ехало не едет, тпру не везет.

Кому ехать домой, запрягай да ступай, кому спать-ночевать — стелись да ложись, вперед Богу молись…

Примечание. Заметки М. Ястребова были опубликованы в «Оренбургских губернских ведомостях» за 1851 год и являются одним из первых, если не самым первым собранием фольклорно-этнографических сведений, записанных на территории нашего края и бытовавших в конце XVIII века — начале XIX веков. Матвей Никифорович Ястребов (1826—1853) — преподаватель истории и географии челябинского уездного училища, сотрудничал с Императорским географическим обществом, опубликовал ряд статей и документов по истории и этнографии края.

Татьяна Шматько-Зальцман На всю оставшуюся жизнь

Письма издалека

Я — дочь Исаака Моисеевича Зальцмана, Таня, Татьяна Исааковна. Родилась в Ленинграде в трагическом 1937 году, 22 июня 1941 года мне отмечали четыре года. А вскоре война привела нашу семью в Челябинск. И с первой встречи с городом и по всей жизни я несу к тебе, Челябинск, трепетное чувство, еще более трепетное, чем к моей родине — Ленинграду.

Наверное, это потому, что прожитые в Челябинске детские годы были временем славы наших отцов, их «звездным часом». То, что было сделано ими в войну, подарило им и нам, их детям, чувство невероятной гордости на всю оставшуюся жизнь.

Отец вспоминал, что при первой встрече Челябинский тракторный произвел на него очень сильное впечатление: огромные корпуса, конвейеры, специализированные станки.

«Перед нами был промышленный колосс, но это был тракторный колосс, рассчитанный на массовое производство тракторов».