Горожане солнца

И на секунду вздремнула. Вдруг Мицель словно что-то толкнуло. Она открыла глаза: прямо перед ней висел серебряный паровозик. То, что Мицель принимала за огонек, было отражением окна спальни в его окошке.

«Паровозик, повернись ко мне», — молча попросила Мицель.

На своей длинной ниточке он поплыл вокруг себя и остановился лицом к Мицели. Она подняла осторожно руку, чтобы тронуть его, и вздрогнула: внутри паровозина что-то пошевелилось. Но это было всего лишь отражение.

«Сколько всего он проехал на свете, — подумала Мицель, — и сколько в нем разного отразилось…»

Она осторожно взяла холодный паровозик пальцами.

— Я тоже хочу в путешествие, хочу уехать, — попросила Мицель. — Я тебя заберу, чтобы ты, когда соберешься в дорогу, забрал меня.

Мицель продела палец в петлю и, слегка уколовшись, сняла паровозик. Спрятав его под майкой, на животе, она вылезла из елки и пробежала к себе в кровать. И прямо так, обнимая паровозик, заснула. Какие-то необыкновенные ей снились сны, и утром она вспоминала их постоянно.

— Какие? — спросила ее Манька.

— Знаешь, рассказать нельзя. Про старика, который плачет все время, то от горя, то от радости, и слезы разноцветные. Какая-то война, дворец огромный, страшный… А за ним, вдалеке, город, светлый-светлый, легкий-легкий. Стрельба такая, и всё салют, всё салют… Этот паровоз вообще волшебный! Я сегодня назад повешу, а вечером опять тихонько возьму. Я его всегда теперь буду брать.

— А Новый год пройдет, елку разберут, и его тоже уберут.

— Ну и что? Я его перед этим спрячу. Я с ним теперь всю жизнь буду.

— Дай посмотреть немедленно.

— Ночью придешь — увидишь.

— А сейчас? Покажи.

Манька долго смотрела на паровозик, нагнув голову. И Мицель смотрела, какой он прекрасный при свете дня — совсем другой, чем в темноте, но не менее чудесный.

— Видишь? — спросила Мицель.

— Вижу, — ответила Манька. — Паровоз как паровоз. Пошли в столовку, поговорим.

В столовой было пусто, темно. Они сели у дальнего столика.

— Значит, он тебе сны показывает? — спросила Манька.

— Потрясающие!

— Ага, — сказала Манька, — ну понятно. В паровозик она смотрелась. А про зазеркальных детей знаешь?

— Нет…

— Вот то-то! Ты лучше послушай, что я говорю. Этот твой паровоз — наверняка ловушка. Не нравится мне это. Для меня он обыкновенный, а для тебя, значит, волшебный! Говоришь, ты просилась к нему? А он тебе отвечал как-нибудь?

— Ничего не отвечал…