Горстка людей

Наталия только что начала читать «Пармскую обитель». Специально для нее книгу переплели в кожу, на которой были вытиснены ее инициалы и герб Белгородских. Адичка втайне от нее заказал этот экземпляр из Парижа ей в подарок. «Просто так, в честь первых летних дней с тобой», — сказал он в ответ на ее восторги.

Ее то и дело отрывали от книги спаниели Ксении: псы, хоть и сонные, время от времени норовили улечься ей на ноги. Она отпихивала их, не обращая внимания на жалобное поскуливание. «Не обижай их, — просила Ксения. — Будь с ними поласковей. Это ведь тоже мои детки». Наталия в ответ лишь пожимала плечами.

Игорь сидел на террасе в плетеном кресле, закинув ноги на перила, и курил сигару. Во время обеда он изо всех сил старался выглядеть счастливым и беззаботным. Но что-то, казалось, не отпускало его, мешая с легким сердцем принять участие в семейном празднике. Адичка заметил это и решил, что непременно поговорит с братом по душам. Увольнение Игоря заканчивалось через двадцать четыре часа.

У Адички с Мишей шел долгий спор о рысаках — только на этой почве у них случались нелады. Адичка как хозяин Байгоры принимал все решения. Разумеется, он всегда советовался с братьями и сестрой, но в случае разногласий оставлял последнее слово за собой. Сейчас Миша требовал выставить на сентябрьские бега трех чемпионов. «В этом году от наших конюшен выступит только один, — отрезал Адичка. И добавил, увидев, как помрачнел младший брат: — Можешь выбрать сам какого хочешь. И тренировка на твое усмотрение, приступай. Я поручаю тебе нашего будущего чемпиона, и ты уж постарайся, чтобы он победил. Я тебе полностью доверяю». — «А Игорь в курсе?» — «Пойдем, скажем ему».

Братья продолжали говорить о бегах и рысаках, когда к ним на террасу вышла Наталия. Сначала она сделала вид, что ей интересна их беседа, потом отвернулась.

Луна стояла уже высоко, освещая уснувшее поместье, просторные луга, деревья; были отчетливо видны ближайшие, под самой террасой, клумбы с розами и первыми летними георгинами, лавровые кусты; ежик тихонько подкрался к нижней ступеньке, ощетинившись иголками, принюхиваясь подвижным носиком и навострив ушки. Это был Ким, питомец Ксении, которого она приручила, ставя каждый день блюдце с молоком в одно и то же место, у заднего крыльца. Наталия слышала за спиной оживленные голоса братьев, а издали доносилось пение жаб, квакш и лягушек-древесниц. Она вспомнила, как изумилась в первый вечер, услышав этот оглушительный концерт. Теперь он ей даже нравился, особенно голос жабы, всю ночь напролет взмывавший на одной и той же ноте, которую подхватывали сотни других. Так звучно это было и так радостно, что Наталии захотелось присоединить свой голос к их хору. Она набрала в грудь побольше воздуха и пропела великолепную руладу в унисон с жабами.

Братья тотчас прервали беседу и потрясенно уставились на молодую женщину. Первым зааплодировал Миша:

— Браво! Какое чувство ритма! — Он фамильярно обнял ее за талию: — А знает ли моя невестушка, что эти жабы — гордость Байгоры?

— Жаб в этой местности было мало, — пояснил Игорь. — И нашему отцу пришло в голову выписать их из-за границы, ящиками… Они прекрасно прижились здесь. Это превосходные садовники.

Адичка, стоя чуть поодаль, улыбался, то ли жене, то ли своим мыслям. Он придавал большое значение бегам и готов был не менее серьезно отнестись к жабам, если бы спросили его мнение. Но на душе у него было тревожно.

Новости в Байгору приходили скверные. Немецкие и австрийские войска одерживали победу за победой; едва назначенные министры лишались портфелей непонятно почему. Разброд, царивший в больших городах, давал себя знать уже в самых отдаленных губерниях, день за днем Адичка убеждался в этом. Как же далеко зайдет хаос? У Адички было тягостное чувство, что страна его рушится под ударами как извне, так и изнутри и что это на руку большевикам. Когда все покатится в тартарары, возможно, именно они окажутся на коне. Их идеи уже распространялись, заражая умы, во всех слоях общества. Взбунтовались испокон веку мирные деревни совсем недалеко от Байгоры, рукой подать… Адичке и другим помещикам предстояло в самое ближайшее время ехать туда для переговоров с их уполномоченными. Другого выхода не было, Адичка знал это и готовился.

Наталия старалась в точности воспроизвести песню жабы, и, чтобы сделать ей приятное, Миша и Игорь стали вторить. Их басовитое кваканье прозвучало в ночи до того забавно, что Адичка не удержался от смеха. Просто чудо, что Наталии удалось вовлечь его брата Игоря в такую пустую, такую ребяческую забаву. Игорь, всегда угрюмый, всегда молчаливый, теперь заливисто хохотал. Поначалу он робел с Наталией; сегодня, однако, лед был растоплен, она почти покорила его. Адичка прикрыл глаза; всецело отдавшись своему счастью, он слушал, как три столь любимых им человека веселятся под луной. И на несколько мгновений Россия вновь стала прежней.

Наталия притихла, провожая глазами Игоря, скрывшегося в доме.