Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения

Из таблицы видно, что удельный вес безвозвратных потерь среди представителей северокавказских народов значительно ниже удельного веса потерь русских: потери осетин в войне в 1,7 раза ниже их удельного веса среди населения Советского Союза, кабардинцев и балкарцев – в 3,3 раза, дагестанцев – в 3,9 раза, чеченцев и ингушей – более чем в 11 раз⁴⁵⁵. Напротив, это соотношение у русских составило 1,13:1. Можно сказать, что прекращение призыва горцев в ряды Красной армии объективно способствовало сохранению генофонда этих народов. Хотя, конечно, последующая варварская депортация некоторых из них этот генофонд серьезно подорвала.

В то же время нельзя не отметить, что кавказские национальные регионы внесли свой весомый исторический вклад в дело Великой Победы над фашизмом. В общей сложности они дали действующей армии почти 2 млн чел., включая лиц славянских и прочих национальностей.

Отказ в призыве в Красную армию в течение войны, в конце концов, постиг все без исключения коренные народы Кавказа (на Северном Кавказе – в течение 1941–1942 гг., в трех закавказских союзных республиках – в ноябре 1943 г.). Общее число национальностей, не призывавшихся в армию, по стране к концу 1943 г. достигло 43⁴⁵⁶, что почти совпадало с аналогичным показателем в царской России (45 национальностей⁴⁵⁷).

5 Добровольчество как суррогат мобилизации

Приостанавливая призыв и мобилизацию военнообязанных в том или ином регионе, руководство страны, с одной стороны, объективно усложняло себе задачу по изысканию резервов для пополнения действующей армии: чрезмерную нагрузку несли «благонадежные» народы. Политические решения шли вразрез с актуальными потребностями действующей армии. С другой стороны, широкая огласка таких решений могла навредить интернационалистскому имиджу Советского государства и Красной армии, возмущало патриотически настроенное население регионов, чья служба в армии считалась нежелательной. Именно о таких настроениях жителей Дагестана сообщали в ноябре 1942 г. начальнику Главупраформа Щаденко секретарь Дагестанского обкома ВКП(б) А.К. Алиев и председатель СНК ДАССР А.Д. Даниялов: «Запрещение призыва в ряды Красной армии является в жизни народов Дагестана политически вредным и ничем несмываемым пятном…» (Здесь и далее курсив наш. – Авт.)⁴⁵⁸ Этот запрет также «отрицательно и вредно отразится на фактически призванных в ряды РККА [дагестанцах], так как каждый из призванных систематически поддерживает письменную связь со своими семьями…»⁴⁵⁹

Альтернативой обязательному призыву в тех регионах, где он был отменен, стало добровольчество. Оно должно было автоматически предохранять Красную армию от проникновения в нее антисоветски настроенных и неустойчивых лиц и одновременно давало возможность удовлетворить стремление тех горцев, которые действительно готовы были на фронте отстаивать интересы Советского государства.

В начале войны добровольчество на Северном Кавказе, как и во всей стране, дополняло обязательный призыв. Не менее важна была и его идеологическая функция: масштабы добровольческого движения демонстрировали степень патриотического подъема населения. Этот показатель был очень важен для советского правительства. Политическая значимость этого явления сделала добровольческую статистику самостоятельным показателем, существовавшим отдельно от фактических результатов приема добровольцев в армию. Человек, подавший в военкомат заявление о добровольной отправке на фронт, совсем не обязательно туда попадал. В тех случаях, когда он подлежал плановому обязательному призыву, мобилизации, был забронирован за производством, не подходил для службы в армии по возрасту, состоянию здоровья и прочим показателям, он оставлялся на месте, но при этом обязательно учитывался в добровольческой статистике. Данные о подаче гражданами заявлений о добровольной отправке на фронт широко используются местными историками для демонстрации патриотического подъема в том или ином регионе.

Добровольчеством охватывался, как правило, непризывной контингент граждан: старшие и допризывные возраста, комиссованные по болезням, увечьям и т. д. На Северном Кавказе на добровольной основе в конце 1941 – начале 1942 г. формировались Адыгейский добровольческий кавалерийский полк, 114-я Чечено-Ингушская и 115-я Кабардино-Балкарская кавалерийские дивизии, некоторые другие национальные части. Подробно речь о них пойдет ниже.

С приостановкой призыва титульных национальностей северокавказских республик добровольчество приобрело особый политический оттенок. Возможность стать добровольцем теперь стала привилегией политически благонадежных граждан.