Горы и оружие

— Не в цеплянии дело, а в том, что оружие еще в Марселе и достанется ильхану, если я просто уеду и брошу все. Не могу я...

— Нет, можешь, — прервала Кэти, натягивая и дергая чулок так свирепо, точно он был не из нейлона, а из стали. — Знаю я твои планы. Но ты и думать об этом забудь.

— У меня нет никаких планов, — заверил он.

— Им прекрасно известно, что задумал Таха, — предостерегающе сказала Кэти. — И ты не впутывайся, слышишь. Уж этого я не позволю.

— Пусть так, — сказал он. — Но я не вижу иного выхода.

Однако Кэти не намерена была вступать в дискуссию.

— Ни-ни, оставь и не касайся, — отчеканила она. — И говорить об этом не хочу. Дело кончено, и не желаю я больше волноваться.

— Хорошо, — сказал он и, сойдя вниз, стал дожидаться Кэти во дворе. Там, в бывшей конюшне, в железной бочке, у Сеси хранилось полсотни литров нормированного бензина, и Сеси занята была сейчас переливанием его через трубку в бак.

— Тьфу, гадость, — выплюнула она попавший в рот бензин.

Она все еще отплевывалась и откашливалась, когда Кэти сошла к ним.

— Ей бы мальчишкой быть, — сказала Кэти Мак-Грегору.

— Ничего, и девчонкой сойдет, — ответил он, понимая, что лучше поддерживать нейтральный разговор, подстраиваться к Кэти.

Сеси повела машину пустыми левобережными улицами. Вид у них был по-прежнему осадный, ждущий катастрофы; весь район был точно пустырь после ярмарки. Ветер мел мусор и бумажные клочья по воскресным бульварам, народ бродил, сбивался в спорящие кучки, как бы не зная, на что решиться и чего ожидать.

— Я буду в мастерской у себя, — сказала насупленно Сеси, и «ситроен», фырча, скрылся. Сеси была сердита — она из-за них задержалась, а ей не терпелось вернуться в свой collectif; притом Сеси видела, что отец и мать держатся друг с другом молчаливо-настороженно, а это, считала Сеси, зря и глупо.

В доме на улице Жана Гужона у клетки лифта их встретила Жизи. Поднеся руку к своему освобожденному от грима лицу, Жизи сказала Мак-Грегору:

— Видите?

На Жизи было простое черное платье, в оторочку которого, в раскос, в линию талии было вкроено и вшито целое состояние. Приложившись щекой к щеке Кэти, Жизи взяла Мак-Грегора под руку и, поднимаясь в свой японский салон, шепнула ему по-английски:

— Этот ужин — не моя затея. Я не терплю французского трапезованья сообща. Это Ги затеял — он хочет, чтобы все вы остались друзьями несмотря на то, как они сегодня с вами поступили. Ги говорит, что хочет сгладить. Но я им не верю. Глядите. К нам идет мой муж.

Аристид Маргоз был сухопарый, слегка алкоголической наружности француз с прищуренной приглядкой ко всему и с походкой враскачку. Он небрежно пожал руку Мак-Грегору, а затем новоприбывших присоединили к остальным гостям: к Мозелю, лорду Эссексу, Кюмону и мадам Кюмон. Перед ними стояли уже бокалы с коктейлями; Жизи усадила Кэти между супругами Кюмон, а Мак-Грегора — рядом с Мозелем. Горничная внесла на подносе бокал с «Сухим Мартини», но Жизи сказала ей:

— Мосье не будет пить «Мартини». Налейте ему вермута.

Мозель поднял брови. Эссекс вынул изо рта незажженную новую трубку.

— Я вижу, Жизи оберегает вас от злого джина, — сказал Эссекс.

— Видимо, да, — отозвался Мак-Грегор.

Девушка поставила на столик перед ним рюмку вермута, и Мак-Грегор молча стал слушать, как французы толкуют о своей раздираемой распрей стране. Он слушал Кюмона, Мозеля, слушал сипловатый голос Аристида Маргоза и думал о странных и разных личинах Франции. Каждый говорит о Франции, и устами каждого Франция говорит о себе. Армия, по их словам, взяла Париж в кольцо. Миттеран — глупец. Мендес-Франс ждет, когда ему подведут белого коня.

— От коммунистов все зависит, — говорил Кюмон.

— Но почему такую роль играют студенты? — допытывался Эссекс.

— Потому что они уже годами борются за реформу нашей архаической системы высшего образования, — отвечал Мозель.

Жизи пригласила к столу, и Мак-Грегор увидел, что опять взят ею под защиту. Она посадила его справа от себя. Напротив был помещен Эссекс, дальше — Кэти, Кюмон и с краю Аристид Маргоз, а по эту сторону стола — мадам Кюмон и Ги Мозель. Маргоз молчал со скучающим видом.

— Я Кэти с Ги рассадила, им придется вести разговор через весь стол или совсем не говорить друг с другом, — шепнула Жизи.

— Кэти не из слабеньких, — ответил Мак-Грегор. — Не беспокойтесь о ней.

Для начала подали авокадо, и Жизи вонзила свою заостренную ложечку в этот тропический плод, точно в кусок дерева.

— Кэти тоже нуждается в защите, — сказала Жизи. — Именно присутствие мужчины действует всегда растлевающе. Вам бы вернуться в Лондон, увезти ее отсюда.

— Не могу. Должен задержаться пока в Париже.

— Только прошу вас, не слишком задерживайтесь, Я чувствую: Ги приготовился к чему-то.