Горы и оружие

— Джип надо перекрасить. А потом — в долину Котура, вверх по реке, к границе.

— Ты с ума сошел, — сказал Мак-Грегор. — Все приграничье там кишит ильхановцами.

— Дорога пока еще не в частном владении у ильхана, и он не будет стрелять по каждому проезжающему джипу.

— До границы нам ни за что не дадут доехать.

— А нам и не надо. На северной стороне там большое село есть, Хабаши Ашаги. Там и будет ставка ильхана.

— Откуда ты знаешь?

— Только там могут достойно принять великого вождя со всеми его ханскими причиндалами.

Мак-Грегор еще не спрашивал у Тахи, по какому плану тот будет действовать — не хотелось и знать этот план, — но он уже почувствовал, что Таха намерен вести дело по-курдски, в открытую: возмездие должно совершаться принародно, у всех на виду, когда на стороне трусливого врага неизбежно все выгоды.

— И ты прямо въедешь в ставку ильхана? — спросил Мак-Грегор, держась за борт подскакивающего на ухабах джипа. (Лихостью вождения Таха не уступал отцу.)

— Прямо и въеду.

— Не дури, Таха. Пропадешь по-глупому.

— А если действовать по-вашему, по-умному, с английскими уловками, то курды не признают этого делом чести.

— Но хоть будет какой-то шанс на успех.

Таха не стал и отвечать; он вел машину вниз, к черной дороге. В десяти милях от нее кончился бензин, и около часа простояли, пока не раздобыли два галлона у встречного грузовика. Этого бензина хватило, чтобы выехать на автостраду, идущую с юга на север, в Хой; в Резайе заправили бак, налили также две канистры, купили полгаллона коричневой краски и набрали воды во фляги. Отъехав от Резайе миль на двадцать, свернули с дороги и наспех перекрасили синий джип Затко в грязно-бурый цвет.

— А перекрашивать совместимо с делом чести? — поддразнил Мак-Грегор.

— Иначе далеко не уедем, — ответил Таха. — Синий джип Затко узнают тут же.

В Резайе они плотно пообедали — не в чайхане, а в европейском ресторанчике, — запаслись также на неделю едой и чаем и уложили теперь все это в рюкзаки. Затем Таха проверил исправность винтовки, автомата, вставил магазин и положил оружие между сиденьями, снова обкутав его сальной овчиной.

— Так, значит, и будешь действовать без всякой скрытности и плана? — заговорил опять Мак-Грегор.

— Какой тут загодя может быть план? — ответил Таха.

Возвратясь на автостраду, через два часа езды они повернули на запад, на новую дорогу, проложенную долиной Котура к турецкой границе. Навстречу им проехал старенький «пежо», в нем чуть не друг на друге сидели восемь курдов — без сомнения, ильхановцы.

— Поглядите, куда бы тут можно свернуть, — бросил Мак-Грегору Таха.

Мак-Грегор указал на узкую сухую балку впереди. Таха немедленно свернул туда и ехал балкой, пока дорога не скрылась из виду. Остановил машину, заглушил двигатель. Минуту оба молчали, словно взвешивая еще какой-то выбор. Таха снял ладони с баранки, повернулся к Мак-Грегору:

— Я все же думаю, вам лучше дожидаться меня здесь.

— Нет. Незачем спорить об уже решенном.

— Не для вас это дело, дядя Айвр. Ну, въехать удастся туда и, если повезет, выехать еще оттуда живыми. А дальше почти не на что надеяться.

— Вот потому я и нужен за рулем.

— Нас, возможно, еще по дороге туда узнают.

— Тем более надо спешить, не давать им опомниться, — сказал Мак-Грегор, решительно пересаживаясь за руль. — Ну, поехали?

— Что ж, поехали, — сказал Таха. — Мне бы хотелось все же, чтоб вы поберегли себя.

Мак-Грегор вывел джип обратно на дорогу, и, по мере того как они ехали долиной, в нем крепло давно знакомое ему здесь чувство, что к горам не подойдешь с низинной меркой: нечего удивляться теперешним действиям Тахи, ибо издавна все тут пропитано насилием и горы сделались естественной ареной схваток между оборванными армиями, дерущимися не иначе как лицом к лицу, лоб в лоб, врукопашную. И теперь настало и для него с Тахой время схватки, и беспокоило Мак-Грегора лишь одно — отсутствие должной подготовки.

Дорога шла каменистой долиной, вдоль речного ложа, почти высохшего. Навстречу попадались отары каракулевых овец, бредущие в поисках воды. Замелькали затем люди по бокам дороги, протарахтел курд на мотоцикле, с любопытством поглядел на джип. Проехал тяжело севший на рессоры грузовик; заорали с обочины курды.

— Не разберу, о чем они! — крикнул Мак-Грегор Тахе сквозь шум мотора.

— О солдатах что-то…

То и дело по обочинам мелькали люди ильхана, и Мак-Грегор понимал, что рано или поздно джип остановят.

— Заранее приготовься к объяснениям, — предупредил он Таху.

— Если дойдет до объяснений, тут же получим по пуле, — ответил Таха. — Не останавливайтесь ни за что.

Беря очередной широкий поворот, они увидели впереди на подъеме целую колонну иранских военных грузовиков.

— На обгон идти никак нельзя, — сказал Мак-Грегор, сбавляя газ.

— А и не надо обгонять их. Прижмитесь к заднему, и с обочины нас уже никто не перехватит.

Все действия теперь импровизировались на ходу. Джип, словно накрепко усвоив стиль убитого хозяина, лихо мчался на прямой передаче, но ползти на третьей скорости отказывался, и двигатель работал со зловещими перебоями.