Горы и оружие

— Но почему он держался так дружески? В надежде, что ли, выудить у меня какие-то сведения?

Мозель отрицательно качнул головой.

— Сероглу хочет, чтобы его в Париже любили и уважали. Что же до тех убитых турок, то можете об этом не тревожиться в связи с Сероглу. То есть в моральном плане. В свое время Сероглу сам отправил на тот свет немало своих соотечественников… Действительная проблема ваша, — продолжал Мозель, видя, что Мак-Грегор молчит, — заключается в том, как обойтись без этих документов вообще.

Мак-Грегор понимал: Мозелю хочется, чтобы его попросили о помощи; но у Мак-Грегора как-то язык не поворачивался просить.

— Вам могли бы кое в чем помочь эти дельцы — голландец с англичанином, — сказал Мозель. — Да они почти наверняка сидят уже дожидаются у вас в гостиной.

— Не думаю, чтобы тетя Джосс их впустила, — сказал Мак-Грегор.

— Не будьте в этом столь уверены. Тетя Джосс — весьма проницательный призрак. Они хотят к вам наведаться, и на вашем месте я бы их выслушал. Они, пожалуй, гораздо больше в курсе дела, чем Сероглу.

Миновали Шатле, и группа студентов, шагавших бровкой тротуара, забарабанила ладонями по крыше «ровера», крича:

— Пресса продалась властям! «Фигаро» — газетенка фашистов!

Мозель высунул из окошка голову, спросил студентов, что они делают здесь, на правом берегу.

— Флики (Flic — полицейский, шпик, сыщик (франц., разг.)) отрезали Буль-Миш, закрыли мосты, — ответили те. — Вот мы и лаем издали.

Мозель тут же свернул в ближайшую боковую улицу.

— Я высажу вас у Нового моста, — сказал он. — Не хочу застревать в неразберихе на левом берегу. Доберетесь отсюда домой, не заблудитесь?

— Ну, что вы.

— Значит, я скажу Кэти, что дал вам направление действий.

— А разве вы сейчас с ней увидитесь? — спросил Мак-Грегор.

— Она не говорила вам? — сказал Мозель, останавливая машину и высаживая Мак-Грегора. — Я жду ее в гости в четыре часа. Хочу познакомить с моей дочерью. Вероятно, Кэти уже у меня.

И раньше случалось Мак-Грегору, придя домой, обнаруживать, что Кэти куда-то ушла, но никогда еще это не казалось столь зловещим. Опустелость старого дома сулила беду. Мрамор, орех и гранит холодно осуждали. Зачем Кэти поехала к Мозелю и почему ничего не сказала? Мак-Грегор пошел опять на улицу и, выходя из ворот, столкнулся с двумя какими-то людьми. Обратившись к нему: «Мистер Мак-Грегор», они назвали себя; это были голландец Сеелиг и англичанин Стронг — сбывалы-заморщики, визит которых предсказал Мозель.

— Нас не устраивала встреча с участием Мозеля, — сказал голландец, — поскольку его посредничество — вещь дорогостоящая и совершенно излишняя.

— Что вам угодно?

Они стояли у ворот, которые закрыл за собой Мак-Грегор.

— О деле удобней бы потолковать в доме, — сказал Стронг.

— Там нельзя, — ответил Мак-Грегор. — Итак, что вам угодно?

— Но не годится же прямо на улице, — прогудел Стронг. — Тут за углом кафе. Зайдемте туда.

Шагая один справа, другой слева от Мак-Грегора, они привели его в некрашеное маленькое кафе; в глубине там стоял небольшой биллиардный стол, а на нем сидели три кошки и одышливый китайский мопс.

— Tiens… (Смотрите-ка… (франц.)) — произнес голландец и направился к мопсу. Тот зарычал и защелкал зубами, но Сеелиг невозмутимо принялся гладить его по голове, ерошить шерстку. Англичанин проворчал вполголоса:

— Да оставь ты в покое эту моську, она тебя терпеть не может.

«Кто же из них верховодит?» — недоуменно подумал Мак-Грегор. Голландец был белес до неестественности: белесые волосы и брови, белые ногти, белые ресницы — почти, но не совсем альбинос. Англичанин же играл роль грубовато-земного, добродушного здоровяка, явно им самим для себя сочиненную. Пальто снимать Мак-Грегор не стал; на вопрос, что он будет пить, ответил:

— Кофе.

— Слава богу, — сказал Стронг, — наконец-то имеем дело с англичанином. У ваших курдских друзей отвратная привычка все время плутовать и лгать нам — поскольку, по их утверждению, все европейцы лгут и плутуют с ними.

— Ас какими курдами вы имели дело? — спросил Мак-Грегор.

— С самыми разными, — пробасил Стронг. — И все они одинаково гнусного пошиба.

Мак-Грегор снова спросил, что им от него угодно.

По дошедшим до них из разных источников сведениям, начал англичанин, Мак-Грегор уполномочен курдами вести розыски денег, переведенных в Европу для закупки оружия. Не так ли?

— Отчасти, — сказал Мак-Грегор.

— Мы знаем это достоверно, — вмешался голландец. — Мы имеем тут… — Он расстегнул черную на «молнии» папку, бережно раскрыл ее на столике, — имеем предварительное соглашение, подписанное нами с курдским представителем, Манафом Изатом, впоследствии умершим в Лионе. У нас тут грузовые манифесты того, что он согласился купить, а мы — поставить.

— Списки оружия?

— А чего же другого?

— Об этой стороне дела я ничего не знаю, — сказал Мак-Грегор. — Вести переговоры об оружии я не уполномочен.