Горы любви

– Вы вспомните, вспомните, – тыкала соседка пальцем в народ, – какое у нее росло возле порога огромное и удивительное розовое дерево. И что? Где оно теперь? От него даже корней не осталось, и кто нам теперь докажет, что оно не было ядовитым?

Выступила перед народом и моя толстая сестра Роза.

– Я так плохо все помню, я практически ничего не помню, у меня всегда была плохая память, – пожаловалась суду моя сестра, – так что я вряд ли чем могу помочь следствию.

Но, как выяснилось позже, моя толстая Роза очень даже могла помочь следствию.

– А вы попробуйте вспомнить, – стал допытываться у Розы обвинитель, – был ли у вас когда-нибудь с присутствующей здесь на скамейке обвиняемых вашей сестрой Анной Лассаль разговор об отравлениях?

Сестра Роза просияла.

– А как же, – радостно сказала Роза, – конечно был.

– Когда у вас был такой разговор? – тоже обрадовался обвинитель.

– В начале лета, – честно призналась моя сестра, ведь в отличие от меня она поклялась говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

– О чем конкретно был ваш разговор? – спросил обвинитель.

– Я предложила ей отравить одну женщину, – непосредственно призналась Роза.

У судьи и обвинителя от радости глаза так и заблестели.

– С какой целью вы собрались отравить эту женщину? – спросил обвинитель.

– О, – опомнилась Роза, – это было сказано, разумеется, в шутку,

– Да-да, конечно в шутку, – согласился обвинитель, – кто была эта женщина?

Но Роза смущенно потупила глаза, она и так слишком много наговорила.

– Думаю, это не имеет к данному следствию никакого отношения, – сказала Роза.

Обвинитель повернулся за помощью к судье.

– К данному следствию имеет отношение абсолютно все, – строго сказал судья.

– Так какую женщину вы собирались в шутку отравить? – повторил обвинитель.

Моя сестра горестно вздохнула и призналась:

– Жену Мэла Рэндона.

Зрительный зал ахнул.

– Что? – удивился обвинитель.

– Вы записали, что это все было в шутку? – разволновалась моя сестра.

– О да, – ухмыльнулся обвинитель, – мы это учли. Но скажите, чем эта женщина мешала жить вам и вашей сестре Анне Лассаль, которая присутствует здесь на скамейке обвиняемых?

– Протестую, – сказал мой адвокат, – вопрос не по существу.

– Наше дело настолько специфично, – сказал судья, – в нем абсолютно все вопросы являются вопросами по существу.

– Так чем же эта дама мешала жить вашей сестре? – не унимался обвинитель.

Я видела, как моя сестра Роза нашла взглядом Мэла Рэндона и стала виновато на него смотреть. На что Мэл Рэндон только слегка кивнул моей сестре, у него все равно не было выбора.

Роза, заручившись поддержкой Мэла Рэндона, стала честно рассказывать все, что знала.

– Моя сестра Анна Лассаль и этот человек Мэл Рэндон любят друг друга, – сказала Роза, чуть не плача.

– Ах! – сказал зрительный зал.

– И как давно продолжается их любовь? – спросил обвинитель.

– Больше двадцати лет.

Тут у зрительного зала глаза и вовсе на лоб полезли.

– Больше двадцати лет? – не поверил своим ушам судья.

Обвинитель покровительственно помахал ему рукой, мол, он сейчас сам во всем разберется. Зрители сидели, практически не дыша, им нельзя было пропустить и слова из столь вопиющих подробностей.

– Что мешало все эти годы вашей сестре, которая присутствует тут на скамейке обвиняемых, и этому человеку Мэлу Рэндону быть вместе? – спросил обвинитель.

– Больная жена Мэла Рэндона, – вздохнула моя толстая сестра Роза.

– Ух, ты! – громко сказал кто-то в средних рядах.

– Чем им мешала больная жена Мэла Рэндона? – спросил обвинитель.

– Протестую, – вскочил мой адвокат.

– Отклоняется, – отмахнулся от него судья.

Он облокотил на пухлую руку толстый подбородок и увлеченно внимал делу.

– Мэл Рэндон очень ответственный человек, – сказала моя сестра, – он не мог бросить жену в таком больном состоянии.

– Ваша честь, я не понимаю, какое это может иметь отношение к нашему делу, – опять встрял мой адвокат.

Он вскакивал каждый раз, как резиновый мячик, и мешал суду.

– Это имеет к нашему делу очень прямое отношение, – опять отвлекся судья.

– И как отреагировала подсудимая Анна Лассаль на ваше предложение отравить больную жену Мэла Рэндона? – постарался не отвлекаться от темы обвинитель.

– Она мне ничего не ответила, – развела руками в стороны моя сестра.

– Но хоть как-нибудь обвиняемая Анна Лассаль отреагировала на ваше предложение? – стал выяснять подробности обвинитель.

– Она молча встала и вышла из дома на улицу, – подробно сообщила суду моя сестра.

– У меня больше нет вопросов к этому свидетелю, – сказал довольный обвинитель.

Настала очередь моего адвоката.

– Как вы думаете, – спросил он сестру, – почему женщина, даже не пытавшаяся в течение всех этих лет убрать с дороги соперницу, в конце концов якобы оказывается способной убрать ненужного человека на пути своей племянницы?

– Протестую, – лениво встал с места обвинитель, – раздумья свидетеля по данному поводу к делу не относятся.

– Протест принимается, – сказал судья и сладко зевнул.

Еще почему-то я запомнила выступление своего соседа Фила Хаггарда.

– Я знаю Анну Лассаль больше двадцати лет, – сказал Фил Хаггард, – она не могла так поступить.