Горыныч 3.0. Тайны Рода

И что вообще может понадобиться в Змейлоре? Шариковых ручек у неё на семь лет точно не хватит, там всего три штуки во всей комнате нашлось. А писать чернилами — то ещё удовольствие. Юля пару раз пробовала, и это был ужас. Даже с применением закрепляющей магии, которую она в тот самый раз учила, всё растекалось, и это не говоря о том, что у неё навыка каллиграфии с помощью пера вообще не имелось. Выходило до ужаса коряво, с кляксами и проколами бумаги. Конечно, в Беловодье уже маленько шагнул прогресс, и там писали хотя бы не гусиными, а металлическими перьями, но такими, кажется, писали ещё в Царской России. Даже девчонки притащили домой автоматические перьевые ручки типа «Паркеров», чтобы не макать писчий инструмент постоянно в чернильницу. Может, у них найдутся с собой запасные? Да и при всём желании на этом рынке она ничего подобного точно не купит.

В голову вдруг пришло и то, что и до этого её письмо прочесть могли только девчонки. Потому что письменный русский в Беловодье отличался ещё больше, чем устный. Букв там точно было больше. Гораздо больше. И правила странные. А как тогда учиться? Сдавать какие-то эссе или что там, курсовые?

У Юли даже голова закружилась от осознания того, во что она ввязалась.

А как насчёт запасной «аутентичной» одежды? У неё с собой была лишь обычная. Ну и наряд, который ей презентовали. А что, если в обычной человеческой одежде как-то совсем неприлично ходить среди местных диких оборотней? Или придётся постоянно какую-то иллюзию на себе держать, чтобы не стать там лох лохом?

— У меня… даже ниток нет, если вдруг надо будет одежду залатать, — вспомнилось Юле. — Я в спешке собиралась и как-то… — Она пожала плечами. Да у неё не только ниток не имелось… По сути, ни обуви толком, ни… прокладок. А за семь лет-то сколько их может понадобиться? Сотню пачек? А у неё и замены такой нужной вещи и нет. Хоть какие-нибудь вата и тряпки. Хотя от того, что с нормальных прокладок придётся перейти на вату и тряпки, по спине прокатилась мерзкая дрожь. Это и так-то не самый приятный период в жизни, а так…

— Род Сирин будет рад помочь собрать тебя, — кивнула Альдона, чем привела в себя хватающую ртом воздух Юлю, и, словно крейсер через льды, пошла сквозь толпу у прилавков.

* * *

Сирины купили Юле прилично, по крайней мере всякого необходимого на первое время, и пообещали ещё дать из дома всякого, так что от сердца малость отлегло. Она не станет в Академии «сироткой» или «странной», ну, может, и станет, но точно не из-за одежды или обуви. Узел с купленными вещами отправили в родовое гнездо, так что Юля продолжила гуляния с более лёгким сердцем.

Внезапно послышались звуки дудочки, гуслей и бубна.

— Идём-идём, на Красной площади скоморохи! — потащила их с Добрынкой юная сирин-провожатая.

— Красная площадь? — удивилась Юля. Ну… Потому что для неё была одна Красная площадь. Та, что в Москве.

— Так место называется, которое Солнцу лучше всего видно. И все вопросы там решаются. И гуляния там справляются, — пояснила ей Добрынка.

— Ого! Это что, факир? — удивилась Юля, увидев человека, точней, скорее всего, люда, который выпустил изо рта огненный шар. Хотя это мог быть какой-то маг или оборотень. Озара, кстати, тоже могла в людском обличии выдохнуть огонь, но не в таком количестве, скорее «огненный плевок» после долгой концентрации. Но могла. У Юли с огнём складывалось всё не столь хорошо, она, скорее, была магом воздуха и воды. Эти стихии поддавались влиянию лучше всех. Так что максимум, что она могла сделать с огнём, — это потушить свечку. Даже зажечь её не выходило. И то, уверенности в том, что это именно управление огнём, а не воздухом и созданием вокруг огня безвоздушного пространства, у неё не имелось.

— Огнетворец, — хихикнул кто-то рядом. — Пышет жаром, как Змей Горыныч и потомки его.

Юлю утянули к голосившему частушки парню, вокруг которого ухахатывался народ.

— Девки шустрые пошли,

Меня в капусту завели,

Ай-люли-люли…

Испекли мы пироги…

Ай-люли-люли…

Потерял я там портки!

Добрынка засмеялась и захлопала местному юмористу-стендаперу, хотя Юля вообще не поняла, что смешного.

— А при чём тут портки и капуста? — спросила она у Добрынки на ухо, и сестра удивлённо посмотрела на неё. — О… портки — это же штаны, да? Смешно, потому что штаны потерял?

Добрынка чуть покраснела, покосилась на народ и решительно вывела Юлю из толпы вокруг скомороха или Петрушки? Его как-то так звали, упрашивая ещё потешить.

— Есть капустные вечера, там… парни и девушки, у которых нет семей, капусту строгают. На засолку. Но часто там девушки парней совращают, чтобы мужа хорошего найти, проверяют, бывает, что там у него… в портках, — немного сбивчиво, пламенея щеками, пояснила сестра.

— Э-э… — протянула Юля, хихикнув. — А-а… Вон оно что. Тогда понятно. Частушки почти эротического содержания…

— Это что… — чуть расслабилась Добрынка. — Слышала бы ты, что на второй день свадьбы поют! Вот там вся срамота! — сделала большие глаза сестрёнка, и Юля засмеялась, вспомнив один случай позапрошлой весной. В первый год ещё, как она попала в Беловодье.