Горыныч и чай

– А как же великое наследие прошлого? – не могла успокоиться Лиза, глядя на двух леопардов, возлежащих на крыше Монетного двора. – Как же «твердыня власти», а? Петр Первый тут что, зря убивался по пояс в болоте, что ли?

– Видите ли, сударыня, если разобраться, зайцы поселились на этом острове гораздо раньше Петра, так что еще неизвестно, что считать наследием прошлого… Но почему вас, швейцарку, так беспокоит этот факт?

– Нипочему, – мрачно сказала Лиза. – Боюсь, как бы мартышки не заразились стафилококком в бывших камерах политзаключенных.

– Разумеется, внутри всех корпусов провели полную реконструкцию, приспособили здания под нужды животных, – простодушно успокоил ее граф.

– А денежки? Монеты где теперь чеканят, если Монетный двор закрыли?

– Деньги нынче в основном электронные, – пожал худыми плечами граф.

Лиза безнадежно махнула рукой.

Кабинка медленно проползла над песчаной отмелью Кронверкского пролива, на которой безмятежно дрыхли пятиметровые миссисипские аллигаторы. Бывшая протока Невы, стремительная и прозрачная, превратилась теперь в теплый и мутный бассейн, напоминающий знаменитые луизианские болота с их водяными гиацинтами и ловушками-кувшинками. Кое-где вдоль берега взмывали вверх кипарисы и кедры, по стволам карабкались разноцветные древесные орхидеи. Неподалеку Лиза приметила пару цапель, несколько бурых пеликанов, ондатру и подивилась, что те разгуливают совсем рядом с аллигаторами; однако тут же увидела полупрозрачную сетку, отделявшую хищников от вкусного обеда.

Лиза приготовилась к волне жаркого влажного воздуха и даже размотала свой шарф. Однако при перемещении капсулы из одного стеклянного пузыря в другой микроклимат в ней никак не изменился. Кондиционер, блестяще догадалась Лиза.

– И сколько же надо электричества для подогрева этих гигантских пузырей! – Лиза неодобрительно покачала головой. – Ни в жизнь не поверю, что всё от солнечных батарей. Мы ведь не в Сент-Луисе, в конце концов!

– Вы правы, сударыня, – согласился граф. – Энергетическая система зоосада работает на биотопливе.

– На каком еще биотопливе? – не поняла Лиза. – Неужели на…

– Именно. – Граф немного смутился. – Животные производят множество отходов.

Фон Миних сконфуженно закашлялся и перевел тему:

– А вот и наш клиент. Если цитировать Жуковского – во всем своем «дивном образе».

Фуникулер высадил Ищеек на площади перед Петропавловским собором. Впрочем, менее всего эта прогалина в джунглях походила на центральный двор одного из самых красивых фортов мира; и уж совершенно точно у этого здания не осталось ничего общего с собором – знакомые бежевые пилястры почти целиком скрылись в экзотических зарослях, а со второго яруса колокольни на Лизу строго смотрел величественный орел, весьма похожий на её голографического приятеля, только с одной головой.

Полянка для посетителей была обнесена забором из толстого стекла, не позволяющим нынешним хозяевам крепости присоединиться к ее гостям, которые лениво распивали вечный чай за круглыми столиками и наблюдали за тем, что происходило на сцене в дальнем конце площадки.

Стонали пекинские скрипки, свиристели бамбуковые флейты, вздыхали старинные тыквы-горлянки. В азиатские мотивы то и дело вплетался бодрящий голос испанской гитары – и, кажется, насмешливые взбренькивания русской балалайки? На невысоком подиуме полулежал трехметровый комодский варан меланхоличного вида в алом костюмчике, вокруг крутились двенадцать девушек в азиатских цветастых нарядах.

– Так, секунду. Я что-то не поняла. А почему пациент, во всей дивности своего образа, не соблюдает постельный режим, корвалол его побери? – растерянно сказала Лиза, обращаясь в пространство. – Столько было паники, что он захворал! Приехали, и гляньте-ка на него – звезда Больших и Малых Академических театров.

– Захворал, захворал, деточка, – отозвался дребезжащий голос справа. – Очень даже захворал, прости Господи… Да и все мы тут на ладан дышим, скоро Богу душу отдадим, с такими-то нервными потрясениями.

Лиза обернулась. Рядом с ней глотал таблетки дряхлый-предряхлый старичок-боровичок, будто сошедший с обложки детской книжки. Разве что вместо шляпы-мухомора боровичок нацепил на себя яркую кепку с надписью «Петербургский зоосад вашим лайкам будет рад!», а вместо костюма из осенних листьев – белую футболку и штаны-сафари с массой карманов. Одной рукой старичок ухватился за штурвал то ли электросамоката, то ли барного стула на колесах.

– Епифаний Васильич! Рад вновь приветствовать вас. – Граф Александр растянул губы в грустной, будто слегка надломленной улыбке. – Сударыня, имею честь представить вам блистательную, легендарную личность, потомственного владельца Санкт-Петербургского зоосада Епифания Васильевича Новикова. А это наш новый ветеринар, Елизавета Андреевна Ласточкина.