Гоша Каджи и Венец Гекаты

— Эх, жаль камеры с собой нет, — искренне сокрушаясь, грустно вздохнула Аня. — Такие кадры впустую пропадают.

— Да-а, печально, — подтвердила Янка, выбивая пальчиками веселенькую дробь по столешнице. — Если отослать это «ледовое побоище» в «Сам себе режиссер», то главный приз гарантирован. Но нам остается только наслаждаться тем, что сами смогли увидеть шоу экстра класса, да втайне гордиться сценаристами.

Гордий за эти короткие мгновения успел вволю намахаться руками, выписывая ногами такие замысловатые кренделя, словно претендовал на место в труппе балета на льду. Вот только бы еще на коньках научиться стоять, и тогда точно возьмут без раздумий. Когда ему наскучили танцы, он особо резво взмахнул руками, красиво взбрыкнул одновременно обеими ногами выше своей головы и приземлился сперва на мягкое место, а затем распластался на полу плашмя. Перед тем как улечься поудобнее, в глазах фалстримца, наполнившихся слезами, мелькнули непонятные искорки, видимые даже издалека.

— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно констатировала Янка, с довольным видом потирая ладони под откровенно недоумевающим взглядом Роба. — Похоже на первые проблески мысли. А возможно, что и совесть просыпается от векового сна. Я же говорила тебе, Гоша, что когда человек больно ударяется жо…

— Янка! — недовольно рявкнула благовоспитанная сестренка. — Нельзя ли более культурно выражаться?

— …пой, то тут же в голове от сотрясения всплывают на поверхность выстраданные мысли. Часто падение помогает поумнеть, да и просто стать лучше и добрее, — в этот раз близняшка невозмутимо довела речь до конца и лишь затем повернулась к Аньке, слегка пожав плечами. — Как хочу, так и выражаюсь. Пусть не культурно — зато правдиво и доходчиво.

А вот Чпоку покамест было определенно не до философствования. После того, как он чпокнулся, простите за каламбур, то бишь улегся поудобнее, его злоключения не закончились. Отнюдь. Парнишку стремительно понесло в зал. Если смотреть со стороны, то создавалось такое впечатление, что он решил прокатиться с крутой горки на санках. Да вот только забыл на них сесть. А потому и летел сейчас на собственной заднице, полусидя, полулежа, прямиком по направлению к столу Даркхола. Удачно вписавшись между харчевальником и скамейкой, Гордий малость сбросил скорость и стал притормаживать. Но инерции движения еще вполне хватило бы, чтоб он промчался почти до учительского стола. В крайнем случае, в поездке к трибуне на него смело можно было рассчитывать. Ставки на то, что он достигнет цели, равнялись один к двум.

Но над бедным Чпоком сжалились. Киана Шейк его остановила. В смысле наступила обеими ногами на грудь парнишки, когда он попробовал проскользнуть под ней.

— Доброе утро, Гордий. С приездом. Издалека добираешься?

Сверху на фалстримца смотрело приветливое и участливое личико негритяночки, обладательницы немного пухленьких губок. Выражение его было безмятежно спокойным, словно Чпок каждое утро, как скорый поезд по расписанию, припарковывается именно в этом месте. А потому кроме вежливых дежурных фраз ему больше ни на что претендовать не приходится. Надоел уже. Разве что на еще более дежурную легкую улыбочку можно сподобиться.

— Ты уже завтракал? Могу молочка предложить. Я целый стакан заказала, а что-то расхотелось, — проявила заботу девчонка и немного суетливо протянула руку за предложенным напитком. Не то Чпок в этот момент под ее ногами дернулся, завозившись, не то негритяночка еще не проснулась окончательно, но по любому прицел у нее сбился и, неловко цапнув за посудину, она ее неуклюже опрокинула на самом краю стола. Большая белесая лужа стремительно разлилась по деревянной поверхности, и она естественно нашла себе путь вниз, стекая тоненькой струйкой точнехонько на лоб парнишки. — Ой! Какая же я неловкая! Да ладно уж, не страшно. Гордий, ты не стесняйся, пей. Так даже удобнее, чем поить тебя из стакана. А я себе еще закажу. Позже.

Чпок ошарашенно, не понимая, где он, с кем он, да и кто он, зачарованно наблюдал снизу за жиденьким ручейком, что крошечным водопадом срывался с краешка стола и лился на его светлое чело. Точнее на его уже побелевшее от молока чело. И мокрое. Он даже глаза сосредоточенно собрал в кучу, пытаясь осмыслить происходящее с ним и направив взгляд в ту точку лба, куда настойчиво стучалась частая капель. И вдруг резко осознав, что валяется на полу, а сверху на него стекает какая-то дрянь, да еще и эта ненавистная черномазая дуреха радостно скалит зубы, больно упираясь каблуками ему в грудь, он отчаянно дернулся в попытке встать, едва не опрокинув лавочку вместе с сидящей на ней Кианой. Давление туфелек тут же немного ослабло. Извернувшись ужом в тесноватом пространстве, фалстримец быстро отполз подальше, перевернувшись на живот и двигаясь по-пластунски. И лишь оказавшись в относительной безопасности, шагах в трех от девчонки, он, кряхтя, постанывая, и держась за отшибленный копчик, поднялся на ноги. Пошатываясь, Чпок, тем не менее, ходко заковылял к столу своего факультета.