Гоша Каджи и Венец Гекаты

— Не бойся. Не станет. Хуже, вроде, уже почти и некуда. Значит завтра, в воскресенье, около шести часов вечера ты должна будешь быть готова подтолкнуть друга к…

— …краю пропасти, — в голосе послышались слезливые нотки, вызванные острой жалостью к своему безвинно страдающему избраннику.

— …действиям, — мягко поправил юную собеседницу более старший и умудренный опытом заговорщик. — Будем надеяться, что подействует.

Он отвернулся, скрывая тень печали, скользнувшую по его лицу. Право, он вовсе не хотел причинять лишние страдания этой замечательной девчушке. Но когда идет война между Добром и Злом, а она сейчас в самом разгаре, то нет места для жалости, иначе проиграешь. А проиграв, поддавшись минутной слабости всеобщего человеколюбия, тем самым обречешь на страдания уже не одну девчушку, а бесчисленное количество слабых, несчастных и беззащитных перед злом людей. Вот и приходится выбирать между жертвой малой и жертвами большими. Хотя вправе ли он так поступать? И не является ли его поступок шагом на пути к объятьям зла? Трудный вопрос. Неразрешимый. А потому лучше отвернуться, чтобы она не видела его помрачневшего и враз постаревшего лица. Да и разговор, собственно, уже окончен, нужно возвращаться к повседневной школьной рутине. И надеяться. Надеяться на чудо. Надеяться на то, что он ошибается, и в этот раз история свернет с наезженной колеи, развиваясь не по избитому клишированному сценарию, а преподнесет неожиданный сюрприз-подарок.

Как истинная жертва заговора, Каджи естественно не подозревал о его существовании. В воскресный вечер он вот уже битый час сидел на скамейке во дворе школы, поджидая запропавшую Янку, с которой должен был давным-давно встретиться здесь после того, как закончится ее факультативное обучение у профессора-джинна. Парнишка томился от безделья, бездумно выцарапывая на податливой деревяшке скамьи традиционно-любимую для подростков математическую формулу: Яна + Г… Он и сам не понимал, зачем портит школьное имущество, к тому же такой безвкусной фразочкой. Но она последнее время навязчиво кружилась у Гоши в голове, не давая покоя, помимо его воли узакониваясь в неизведанных лабиринтах мозга, помимо сознания прописываясь там на правах постоянной жительницы, но видимо согласно зарождающимся чувствам. По истечении целого часа он еще только перешел к вырезанию крохотным перочинным ножичком второй буквы в собственном имени.

Факультатив по идее должен был уже давно закончиться. Но безбашенная близняшка где-то умудрилась потеряться в бесчисленных хитросплетениях коридоров Хилкровса, заставляя друга нервничать и злиться. Каджи не знал, каково догоняющему, но был полностью согласен с поговоркой, что хуже ожидания есть только ожидание неизвестно чего, сродни выпрашиванию у моря хорошей погоды. На него никто не обращал внимания, что стало для парнишки делом привычным и даже немало радующим. Похоже, что это не он сам по себе был популярен в Хилкровсе как личность, а всеобщее внимание приковывала его серебристая прядка. И стоило ей исчезнуть с Гошиной головы, как тут же и интерес к ее бывшему носителю стремительно угас. Так он, по крайней мере, думал. И отчасти был прав. Главное, что он перестал быть объектом для навязчивого внимания. Такую перемену в отношении одноклассника даже Гордий заприметил, а потому на время успокоился, не чувствуя в нем больше соперника за непризнанное лидерство в школе. И соответственно Чпок стал меньше доставать парнишку своими глупыми выходками. В глубине души предводитель настоящих волшебников Гоше даже сочувствовал самую крохотную малость, рассудив, что Каджи переживает из-за потери популярности. Как бы ни так! Пусть вражина себе сочувствует. И хотя его поездки на масле падальщиков недавно закончились благодаря неспешным стараниям профессора Батлера, который все же сумел отыскать причину скольжения ученика по залу, но не доискавшегося до тех, кто ему подстроил подобную развлекуху, но ведь у близняшек Лекс фантазия чересчур богатая. Они наверняка чуток опосля еще что-нибудь придумают, чтобы поразвлечься на досуге, если Гордий своим непотребным поведением вновь заслужит принудительного перевоспитания.

От деревяшки отщипнулся еще маленький кусочек. И тут над парнишкой нависла тень, прикрывшая свет закатного солнца. Гоша радостно вскинул вверх голову, подозревая, что Янка наконец-то отыскала дорогу к нему, одновременно запоздало смущаясь от мысли, что не дай бог девчонка увидит, чем он тут занимался. Он же от стыда обуглится!

Не стоило поминать вражину даже в мыслях! Сверху на Каджи с привычной нагловато-ехидной ухмылочкой таращился Чпок, перекривившийся, словно недавно объелся кислыми лимонами. Но несмотря на делано-показное недовольство «случайной» встречей, его ненавистная рожа сочилась откровенным самодовольством и радостью оттого, что нашелся повод наступить Гоше на любимую мозоль.