Госпиталь брошенных детей

Огороженный участок за домом был не более девяти ярдов в длину и четырех ярдов в ширину с угольной кучей у дальней стены. Элиза и Шарлотта тепло оделись – Элиза натянула шерстяной плащ, хотя и без перчаток, а Шарлотта была одета в теплое саржевое пальто, которое она надевала в церковь. Она прятала руки в меховую муфту, а из-под пальто выглядывали детские кожаные башмачки, которые она носила так редко, что они почти не нуждались в чистке. Я смотрела, как они прыгают и вертятся, огороженные тремя кирпичными стенками, как свиньи в хлеву; дыхание облачками пара вырывалось у них изо рта. Большая полосатая кошка появилась на стене, примыкавшей к переулку, и Шарлотта с восторгом указала на нее. Кошка равнодушно наблюдала за ними, когда они пошли посмотреть на нее, а в следующий момент Элиза уже подняла девочку, и Шарлотта выпростала руку из муфты и потянулась к животному. Я открыла рот, готовая закричать, чтобы она немедленно остановилась, но между нами находилось закрытое окно. Я могла лишь смотреть, как она погладила кошку и почесала ей за ухом, прежде чем та спрыгнула на улицу и исчезла из виду. Как будто ощутив мое внимание, Элиза оглянулась через плечо, увидела меня и сдержанно улыбнулась, а потом опустилась на корточки и заговорила с Шарлоттой, указала наверх, и обе помахали мне. Когда прошло недолгое ощущение ошарашенной неуверенности, я подняла руку в ответ и отметила, насколько они похожи на таком расстоянии: округлые лица, темные волосы и густые брови, бледные лица. Я испытывала странную отрешенность, как будто они были совершенно незнакомыми мне людьми. Они опустили руки и повернулись друг к другу, а я смущенно отвернулась, как будто помахала с берега пассажирам корабля, уплывавшего в дальний порт.

Мне нужно было на что-то отвлечься. Я вспомнила о письме Амброзии и пошла взять нож для вскрытия конвертов из конторки под окном. По пути я снова посмотрела в окно и увидела не две, а три фигуры.

По другую сторону стены стоял мужчина, заглядывавший во двор, и Элиза оберегающим жестом положила руку на плечо Шарлотты. Меня охватил ужас, но прежде чем броситься вниз, я обратила внимание на лицо незнакомца. Его выражение было не свирепым или злорадным, а умоляющим. Его рыжие волосы выбивались из-под черной кепки, кожа была мучнисто-бледной, а ветхое пальто – слишком тонким для февральской погоды. Скорее всего, это был нищий, потому что Элиза качала головой в знак отказа. На меня снова нахлынула паника, когда я представила, как он достает нож или пистолет. Я побежала вниз, на ходу перебирая ужасные возможности: он прострелит им головы или порежет на куски и оставит истекать кровью в грязи. Оказавшись на кухне, я понеслась к выходу, толкнув Марию, месившую тесто в кадке на столе.

– Мадам! – воскликнула она, но я уже распахнула дверь.

Три лица одновременно повернулись ко мне.

– Шарлотта, – медленно и раздельно сказала я, словно обращаясь к испуганной лошади. – Немедленно иди ко мне.

Мое дыхание облачками пара вылетало изо рта. Девочка посмотрела на свою няню, которая сразу же кивнула, и послушно направилась ко мне. Мария наблюдала за нами из дверного проема, держа в руках тяжелую скалку, как оружие.

– Элиза, кто этот мужчина?

Ее голос был слабым и напуганным.

– Это мой брат, мадам.

– Твой брат?

Я рассмотрела то немногое, что могла видеть над его грязной шеей. Его волосы были значительно светлее, чем у сестры, но такой же широкий рот и высокие скулы. Если приглядеться, волосы Элизы на просвет казались темно-рыжими, как печеные каштановые орехи. Мы разглядывали друг друга с расстояния в двенадцать ярдов, пока Элиза стояла между нами.

– Отстань, Нед, – наконец сказала она. – Иди своей дорогой.

Он кивнул, почесал затылок, бросил последний взгляд на меня и исчез за стеной, как будто за ним захлопнулась крышка люка. Должно быть, он встал на что-то, чтобы заглянуть за шестифутовую стену, чтобы люди, проходившие мимо, не могли давать волю своему любопытству и наблюдать, что творится на дворе.

– Мы не принимаем посторонних в этом доме, – заявила я, когда мы все собрались на кухне, а дверь была надежно заперта. Я побелела от ярости.

– Я не приглашала его, мадам, – сказала девушка.

– Тогда почему он явился сюда?

– Кто? – Агнесс вошла с ведерком спитых чайных листьев для чистки ковра и поставила его на стол. Скалка со стуком упала на пол, и Мария грузно наклонилась, чтобы поднять ее.

– Не знаю, мадам, – ответила Элиза. – Ему известно, что теперь я живу здесь, поэтому, наверное, он захотел посмотреть, как идут мои дела.

– Он больше не должен приходить на Девоншир-стрит.

Элиза кивнула, но она выглядела встревоженной до конца дня. Каждый раз, когда я смотрела на нее, я гадала, действительно ли он был ее братом, беспокоившимся о благополучии сестры, или же его визит преследовал совершенно иные цели.

Элиза Смит была загадкой для меня, а я не любила играть в загадки.