Госпитальер и Снежный Король

Разведчик бежал с тяжелой ношей, а сзади вспухал и ломался бетон. Изменял очертания, бледнел, а потом наливался синевой золотой кожух реактора. Мир менял очертания.

Главное, не оглядываться, - мелькнуло в мутнеющем рассудке госпитальера. Будто окаменеешь, если поглядишь назад.

Филатов свалился, не добежав до ворот. Он хотел подняться, но не смог, застонал и пополз, таща за шиворот госпитальера. И, наконец, его, казавшиеся неисчерпаемыми, силы иссякли. Он уткнулся лицом в бетон.

А госпитальер со стоном приподнялся и с ужасом глядел, как золотой корпус реактора продолжает темнеть.

Темнело и все вокруг. Свет солнца блек. А само светило становилось не желтым, а красным, потом коричневым. Коричневый цвет овладевал миром.

Потом крепкие конструкции реактора стали проваливаться внутрь, ломаться...

Вибрация достигла предела.

И госпитальер снова потерял сознание...

Когда он очнулся, то понял, что вокруг опять светло. И солнце было желтое, а не коричневое.

К своему удивлению он лежал на краю ямы, и его рука свешивалась в пустоту.

Он приподнялся и сел. Увидел, что яма идеально кругла и уходит вниз на пару сотен метров. Такое ощущение, будто в землю вдавился гигантский шар, отполировав почву. И центром этого шара был ныне исчезнувший реактор.

Так и есть. Реактор схлопнулся, прихватив часть материи в неведомые и непонятные пространства.

- Ты живой? - прошептал слабо Сомов, беря за холодную руку распростершегося рядом разведчика. - Черт!

Его вдруг болью пронзила мысль - Филатов мертв!

Но веки разведчика слабо дрогнули. А через несколько секунд глаза приоткрылись.

- Мы его сделали? - спросил слабо разведчик.

- Сделали, - кивнул Филатов, и проглотил вставший в горле ком...

***

Два карантинных транспорта были похожи на гигантских китов. Они грузно развалились в углублениях просторных посадочных гнезд космопорта. В небе деловито сновали глайдеры и вертолеты, берущие курс к нужным им целям.

Работы был непочатый край. После схлопывания реактора и ухода Ледяного короля, «замерзшие» стали «размораживаться». К ним возвращалась жизнь. Не сразу. Не в миг. Они оживали постепенно. И они были слабы, беспомощны, нуждались в медицинской помощи.

Некоторые «замерзшие» погибали, но большинство удавалось спасти.

Теперь на планете исправно работала вся техника. Сфера изоляции пропала. Блокада была снята. И медицинские транспорты Московии сели на грунт. И медики занялись спасением пострадавших.

Все население Синей Долины было мобилизовано на спасательные работы и оказание помощи пострадавшим. Вдруг всем стало сразу не до политических дрязг, и беспорядки быстро выдохлись. Боевиков, не желавших смириться с тем, что все кончено, передавили несколькими специальными полицейскими акциями - предельно жестко и даже жестоко.

Кризис был преодолен.

Филатов и Сомов скучали в медицинском блоке карантинного транспорта. Состояние у обоих было удовлетворительное.

Их, ослабевших, израненных, подобрал у уничтоженного реактора вызванный разведчиком посольский глайдер, который после схлопывания реактора и исчезновения таинственного антитехнологического фактора смог подняться в воздух.

- Все, - сказал Сомов полковнику-медику, отворачиваясь от стереоэкрана, в который была видна туша соседнего медтранспорта и черная, уходящая к горизонту посадочная поверхность. - Ни секунды больше валяться здесь не буду.

- Надо пройти полный курс реабилитации, - строго произнес полковник.

- Я сам в состоянии понять, что мне надо, - заверил госпитальер.

- Ваш друг регенерацию не допрошел.

- Пусть лежит...

Госпитальер настоял на выписке. И дни спутались с ночами. Он попал в тяжелый, но привычный ритм каторжной работы по спасению людей в районе чрезвычайной ситуации. Он виртуозно орудовал с медаппаратурой, в госпитале, в полевых условиях. И спасал людей, потеряв в конце концов счет спасенным. Ему доставались самые тяжелые случаи, и он привычно творил чудеса.

А когда ему удавалось урвать минуты на отдых и расслабление в полутьме, в тишине, тогда к нему приходили Они.

Они появлялись в смутных образах, в еле слышных голосах. Они поведывали ему о сокровенном. Они благодарили его.

И он все больше втягивался в этот странный разговор, и узнавал много нового, то, что не надеялся узнать никогда. Они говорили ему о неведомом. И ему это нравилось.

Однажды из Санкт-Петербурга пришло сообщение об отзыве Уполномоченных Чрезвычайного Совета.

Когда челнок отрывался от планеты, госпитальер, ничего не в силах поделать с собой, прослезился. Он ощущал, как будто его режут по живому. Но он знал, что иначе нельзя. Его место не здесь. Не с ними. Он сделал свой выбор. И должен идти по этому пути до конца.

Спейсрейдер «Альтаир» провалился в надпространство.

***

- Не собираешься сесть за отчет? – полюбопытствовал Филатов.

- Собираюсь, - рассеянно кивнул госпитальер, развалившись в кресле-трансформере в тесной каюте «Альтаира».

- Кстати, я понял далеко не все. Если не трудно, расскажи, доктор.

- Снежный король, двенадцатый, хотел затянуть в провал всю планету.

- Это я знаю, - махнул рукой разведчик.