Господь низвергает своих ангелов (воспоминания 1919–1965)

Прокуратура СССР

Военная коллегия Верховного Суда СССР

12.10.1955 г. № 1д-23235-49

 Москва, ул. Кирова, 41

Айно Андреевне Куусинен

Мордовская АССР Потьма

Изолятор Зубо-Полянский

В ответ на посланную Вами 15 июля 1955 года жалобу Генеральному прокурору СССР сообщаем, что по постановлению Прокуратуры, МВД и КГБ СССР от 29 августа 1955 года постановления Особого совещания при НКВД СССР от 1939 г. и 1950 г. в отношении Вас отменены и дела прекращены за отсутствием состава преступления.

Прокуратура СССР

Военная коллегия

Майор юстиции Дашкевич

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Окончательное освобождение и отъезд в Финляндию

Свобода. Я выехала из Потьмы 17 октября 1955 года и 18 октября около пяти утра была в Москве, на Казанском вокзале. Город был погружён в темноту, шёл проливной дождь. Я зашла в привокзальный ресторан обдумать своё положение. Куда идти? С 1953 года, после смерти Сталина, Москва изменилась, теперь простой смертный, говорят, мог войти в дом на Кузнецком, чтобы поговорить с представителем тайной полиции. Я страшно устала, но всё же решила попытать счастья.

Долго брела по мокрым улицам, наконец, нашла нужное здание. Дверь с металлической табличкой одного из подъездов вела в маленькую приёмную. Там уже ждали очереди три женщины, я села с ними. Все молчали.

Скоро человек в форме скучным голосом сказал:

— Следующий.

Одна из женщин вошла в кабинет, но очень скоро вернулась заплаканная. Подошла моя очередь. В небольшом кабинете меня принял офицер, лицо у него было каменное. Не пригласив даже сесть, он спросил, что мне надо.

Я неуверенно стала объяснять, что освободилась из лагеря, не знаю, как начать новую жизнь. Он задал несколько вопросов о моём прошлом. Увидев в справке об освобождении мою фамилию, он спросил, знаю ли я члена Президиума Верховного Совета Куусинена. С нарочитым безразличием я ответила, что знаю.

— Он ваш родственник?

— Это мой муж.

Полковник вскочил, смущённо что-то забормотал, избегая на меня смотреть. Потом снова опустился на стул и, глубоко вздохнув, произнёс:

— Ну и кашу я заварил!

Он разнервничался, не знал, что сказать. Наконец, немного успокоившись, произнёс:

— Я думаю, вы вернётесь к мужу и будете жить с ним.

— Нет.

— Почему? Он, конечно, ждёт вас.

— Сделать это не позволяет мне гордость. Я самостоятельная женщина и хочу строить свою жизнь сама.

Полковник покачал головой.

— Я бы на вашем месте пошёл прямо к мужу, поздоровался и сказал: «Вот, я снова здесь!»

— На вашем месте я, может быть, именно так и поступила бы. Но на своём месте я к нему не пойду, — сказала я.

Наша милая беседа ещё продолжалась, но скоро я поняла, что она ни к чему не приведёт, и попрощалась.

На улице будто разверзлись небесные хляби. Я не знала, что предпринять. Когда-то у меня в этом городе было много друзей, но одних уже нет в живых, других не хотелось беспокоить. Я знала — они всё ещё во власти страха, и действительно, человек, только что вернувшийся из заключения, мог доставить неприятности.

Я снова побрела по мокрым улицам. Решила обратиться в приёмную ЦК партии. В главную дверь огромного здания ЦК может войти любой. Я помнила, что там множество стеклянных дверей, на каждой — табличка с именем высокого партийного чина. Правда, попасть к ним можно лишь с разрешения секретаря. Многие имена были мне знакомы. На одной двери я увидела фамилию мужа и прошла мимо.

Я села в приёмной и написала письмо на имя председателя комиссии партийного контроля, просила меня принять для беседы. Написала, что буду ждать ответа на улице перед зданием. Больше идти мне некуда. Кто-то из сотрудников проводил меня к столу с надписью «Почта». За столом сидела любезная молодая женщина, но она сказала, что личное письмо принять не может. Когда я объяснила, кто я, откуда, она согласилась передать моё письмо. Вряд ли от письма будет толк, думала я, ведь у меня не было обратного адреса.