Господа офицеры и братцы матросы (служба и быт моряков русского парусного флота)

Данное дело осложнялось тем, что из двух поругавшихся адмиралов один (Мишуков) пользовался большим авторитетом, как один из любимцев царя Петра, а второй (князь Мещерский) имел большие связи при дворе. Решать дело как в пользу одного, так и в пользу другого было небезопасно. Поэтому бывший тогда во главе адмиралтейств-коллегии генерал-адмирал князь Голицын, человек опытный в подобных делах, решил в данном случае мудро и просто-напросто уклонился от участия в столь щекотливом деле. В коллегию он прислал пространное письмо, в котором поведал, что «находится в болезни не малое время и не токмо в коллегию, но и в учрежденную при дворе Ея И.В. конференцию в присутствие не ездит, а затем по упомянутому делу присутствовать не может». При попытке определить, кто же в отсутствие генерал-адмирала имеет полномочия для расследования инцидента, неожиданно выяснилось, что самым старшим членом адмиралтейств-коллегии после Голицына является сам Мишуков, которому и надлежит по регламенту во всем разобраться. Это еще больше усложнило ситуацию. Князь Мещерский с таким поворотом дела, разумеется, не согласился и написал новую жалобу, на этот раз уже в сенат. В сенате почесали парики и отписали адмиралтейств-коллегии обратно, чтобы во всем разобрались, а уж потом беспокоили. Но Голицын опять «заболел» и решение вопроса повисло в воздухе. Затем и Мишуков, и Мещерский долго писали друг на друга письма в сенат и обратно, выясняя, кто и как будет разбираться с их ссорой. Сенат дежурно отписывался. Все это продолжалось более года, пока сами адмиралы, наконец, не помирились и не забрали свои челобитные друг на друга. На этом дело о склоке между двумя адмиралами и было исчерпано само собой.

А вот признание из воспоминаний адмирала И. И. фон Шанца, описавшего уже нравы флотских офицеров 20-х годов XIX века: «Старший из всех офицеров на бриге, он же и ревизор, был также содержателем кают-компанейского стола. Судя по поступкам этого ненавистного всей команде лица, можно было подумать, что ему доставляло особое удовольствие докучать мне. Беспрестанно привязывался он ко мне с какими-нибудь придирками и, между прочим, какими-то мелочными денежными расчетами. Однажды я, выведенный из терпения, сказал ему дерзость, к сожалению, ни мало не заботясь о том, чтобы облечь ее в более или менее сдержанную форму. Не знаю, насколько это встревожило забияку, но в тот же вечер он вторично пристал ко мне на шканцах, требуя денег; тогда я, взбешенный его настойчивостью, под влиянием первой нашей ссоры, забылся до того, что бросил ему под ноги 25-рублевую ассигнацию. Теперь спрашивается, чему подвергся бы я, так открыто оскорбивший в лице старшего меня сослуживца, человеческое достоинство и звание офицера, так дерзко нарушивший не только военную дисциплину, но даже правила общежития, если бы мой поступок подвергся официальному обсуждению? Думаю, что… аресту или исключению из службы. А мои начальники добродушные флагман и капитан рассудили это дело по-своему, если не совсем справедливо, то, по крайней мере, тихо, скромно, без малейшей огласки. Они, пожурив меня наедине в каюте, вразумили ревизора… мало того, они доказывали ревизору, что вовсе не место на щканцах заниматься хозяйственными расчетами, и если он позволил себе подать такой дурной пример, то тем самым доказывал свое поверхностное знакомство с морским уставом…Однажды я до того забылся, что обнажив до половины саблю, грозил отрезать… половину носа у вахтенного лейтенанта Порфирия Петровича Г…ита. К счастью моему, нетрезвое состояние, в котором находился наш лейтенант во время этого скандала, подтвержденное свидетельством некоторых из команды, спасло меня от судебного преследования».

Случались с дуэлями и курьезные случаи. Так, во время первого кругосветного плавания участвовавший в нем знаменитый дуэлянт граф Федор Толстой-Американец вследствие произошедшей ссоры был вызван на поединок корабельным офицером. Из воспоминаний Ф. Булгарина: «…Граф Толстой был опасным противником…

В поединке был хладнокровен и отчаянно храбр. Офицер знал об этом и предложил «морскую» дуэль – выброситься за борт и там бороться. Толстой отказался, сославшись на неумение плавать. Тогда моряк обвинил графа в трусости. Услышав это, Федор Иванович обхватил противника руками и выбросился с ним за борт. Матросы едва успели их вытащить. Офицер в борьбе получил серьезные повреждения и был настолько потрясен случившимся, что через двое суток скончался». Впрочем, история о смерти некоего офицера после необычной дуэли с графом Толстым не более чем легенда.

Были и не менее курьезные случаи. Во время кругосветного плавания и дипломатической миссии в Японию в 1853 году вице-адмирала Е. Путятина на фрегате «Паллада» он вызвал на дуэль командира фрегата капитана второго ранга Унковского. Впрочем, самой дуэли, разумеется, не состоялось, ибо начальник, согласно всех дуэльных регламентов, не имеет права драться на дуэли со своим подчиненным. Однако впоследствии об этом достаточно курьезном случае ходило много разговоров.