Господа офицеры

Шаховской продолжал в упор смотреть на Скобелева, но в глазах его уже таяло размягченное «фриштыком» добродушие. Они уже начинали глядеть зорко, пытливо и напряженно. Скобелев, торопясь, еще докладывал о резервах противника, которые видел, о своем решении начать громить их; князь, казалось, уже и не слышал его.

— Бискупского! — гаркнул он. — С картой, диспозицией и полным расписанием частей!

Ему уже некогда было расчищать стол, на котором еще стояли тарелки с закуской, рюмки, приборы: он просто собрал скатерть за четыре угла и швырнул к дверям. Глухо звякнула посуда, и почти тотчас же появился Бискупский, зажав под мышкой портфель с бумагами и на ходу разворачивая карту.

— Докладывай, — сердито буркнул Шаховской. — Где стоял, что видел и зачем прискакал.

Скобелев коротко повторил главное, стремясь еще до прямого предложения заронить в князе ту идею, к которой пришел сам, оценив расстановку сил с высоты Зеленых гор. Как Шаховской, так и его начальник штаба сразу поняли предполагаемый маневр, но Алексей Иванович пока осторожничал, а Бискупский не решался высказывать свои соображения ранее непосредственного начальника.

— Так, так, — бормотал Шаховской, уже что-то прикидывая: Скобелев почувствовал его заинтересованность. — Коли правильно понял тебя, то придется мне в бою делать захождение правым плечом?

— Непременно, Алексей Иванович. Именно этот маневр…

— Обожди с маневром, — отмахнулся князь. — Не маневры ведь — сражение. Под картечью солдатики мои захождение-то это начнут. Скольких положу на сем безвинно и, боюсь, бессмысленно?

— Я прикрою ваше захождение артиллерийским огнем с фланга. И приказ командиру батареи уже отдан.

— Самоуверен ты, Михаил Дмитриевич! — укоризненно вздохнул Шаховской. — Доложиться не успел, а уж все за меня решил.

— Потому что истинно чту вас, Алексей Иванович, — горячо сказал Скобелев. — Не чин чту, не княжеское достоинство — воина в вас чту.

— А ты, оказывается, и льстить умеешь, — улыбнулся князь.

Скобелев ничего не ответил, уже сожалея о своем порыве. Наступило короткое молчание, которым воспользовался Бискупский.

— Я не сомневаюсь, что Михаил Дмитриевич сделает все возможное и даже невозможное, чтобы облегчить нам перестроение в ходе боя, — осторожно начал он. — Идея необычайно заманчива, рискованна, но — достижима. Однако по долгу службы считаю необходимым высказать вашим превосходительствам, что она в корне противоречит приказу генерала Криденера, утвержденному его высочеством.

— Приказ один взять Плевну, — возразил Скобелев.

— Не совсем так, — вздохнул Бискупский. — Основной удар по плану наносит Криденер силами колонн Вельяминова и Шильдер-Шульднера, вспомогательный — колонна князя Алексея Ивановича. Вы же предлагаете рокировку, при которой Криденеру выпадает на долю честь вспомогательного удара. Учитывая его характер…

— Учитывая его ослиное упрямство, Криденеру ни слова об этом не говорить, — резко перебил Шаховской. — Пусть соображает в ходе боя, коли вообще способен к соображению, — он недовольно оттопырил усы. — Нам обещан Коломенский полк, если я помню. Так вот, немедля востребуйте его в мое личное распоряжение.

— Простите, ваше сиятельство, я позволю себе все же несколько слов относительно характера барона Криденера, — с холодноватой настойчивостью продолжал Константин Ксаверьевич. — Он не только болезненно упрям: он страдает гипертрофированным тщеславием.

— Какое мне дело до его скверного характера! — фыркнул Шаховской. — Я не собираюсь выдавать свою дочь за его сына.

— Но вы лишаете его лавров победителя Османа-паши, — улыбнулся Бискупский. — И он скорее проиграет сражение, чем уступит эти лавры вам, ваши превосходительства.

Оба превосходительства молчали, прекрасно понимая, что помешать Криденеру выиграть сражение способно множество обстоятельств, и прежде всего — сам Осман-паша. Но помешать барону проиграть это сражение не способен никто.

— Обращаю ваше внимание и на оперативную сторону прекрасного плана Михаила Дмитриевича, — негромко сказал, помолчав, Бискупский. — После захождения нашего отряда правым плечом между нашими силами и колонной Вельяминова образуется оперативная брешь.

— Турки не рискнут воспользоваться ею, — убежденно сказал Скобелев. — Я скую их беспрерывными атаками.

— Да поймите же, Михаил Дмитриевич, что Криденер — не вы! — почти с отчаянием воскликнул Константин Ксаверьевич. — Вы привыкли к маневренному бою, вас не пугают ни фланговые обходы противника, ни даже вероятность окружения. А Криденер всю жизнь воевал на ящике с песком, точно исполняя предписанные военными теоретиками законы и рекомендации. Он панически боится дырок, и, клянусь вам, первое, что он сделает, — прекратит атаку Гривицких редутов и станет немедля штопать эту пустоту. И Осман-паша…

— Осман-паша — не барон, — хмуро уточнил Шаховской.

— Вот именно, Алексей Иванович. И, не обладая свойствами барона, он немедленно снимет свои войска из-под Гривицы и всей мощью ударит ими прежде всего по вашему отряду, Михаил Дмитриевич.