Господа осеннего пути (СИ)

—Что, не справился?–Рявкаю, когда сигнал все-таки прогоняет все приятные ведения.

—Почему не справился? Мы просто уже как десять минут приземлились,–обиженно бурчит «птичка».

—Если так пойдет дальше, то я, пожалуй, подумаю о возвращении тебе имени,–после…таких…снов я удивительно покладист и «мил».–А пока оповести остальных, что через двадцать минут я жду их у трапа.

За эти минуты я надеюсь принять душ и смыть, как и не жаль, воспоминания. И как–то собрать себя в кучку, чтобы не напугать девчонку. Поэтому к трапу я подхожу уже в своем привычном виде и настроении. И они дружно рассыпаются прахом, когда я вижу этих двоих. Нет, блохастый меня не впечатляет, комок шерсти и комок шерсти, а вот она…И одета, скромнее некуда, брючки, грубые ботинки, почти мужская рубашка, волосы в простой косе…но мое сердце пускается в совершенно непривычный для него ритм, кончики пальцев покалывает от желания к ней …хотя бы просто прикоснуться…и зависти к блохастику, которого она рассеянно гладит по голове. Не когда не думал…что это так…мотаю головой в попытке стряхнуть это наваждение.

—Пытаетесь таким способом утрясти немногочисленные мысли, уложить не укладываемое?–Ехидно смотрит прямо в глаза. И ведь не боится.

—Хамить изволите начальству? Память как у золотой рыбки?–Вяло огрызаюсь. Знала бы, какие мысли и желания меня сейчас посещают. Ну да, немногочисленные, но яркие.–Если порыв смелости закончился,–поворачиваю портальное кольцо, и перед нами открывается портал на главную площадь столицы виргов,–то шагайте за мной…смело, но осторожно. И первый шагаю в портал. Они, действительно, шагают. Влетают мне в спину с непривычки, что дает возможность подержать ее в своих руках. Не отказываю себе в удовольствии пройти руками по плечам. И Лиса…не против, наоборот сама хватает меня за руку. «Собачка» прижимается с другой стороны.

Дааа, столица производит впечатление. Все наши архитектурные «объекты» –ближайшие родственники «птички». Ну может только чуток более разумны…потому и не так разговорчивы. Держат постоянный «каркас», а все остальное меняется под запросы посетителей. Не мгновенно, конечно, но достаточно шустро. Материал, цвет, стиль…все это постоянно перетекают из одного в другое. Я…очень давно… рос в небольшом городке, где таких чудес было всего два на весь город. Да и жители были консервативны. Изменения происходили только по праздникам, постепенно, и не кардинально. Когда попал в столицу…и я стоял с открытым ртом, впитывая окружающее чудо.

А сейчас я буквально впитываю эмоции Лисы. Там такое искренне удивление и восторг. Эти два чувства переливаются как радуга.

—Керн, ты видел? Видел же? Вон то угловое здание поменяло материал…и цвет…оттенок. Это…да я даже не думала, что города такие бывают. Ну Строй…это же корабли…А здесь целый город. А они говорят, ну как Лукас?–На меня устремлен такой взгляд. Вот вроде восторг не по моему поводу, а сердце у меня чуть в пляс не пускается.

—Говорят, редко, по делу и не с гостями. Пошли уже, восторженные мои. Хранилище как раз то самое угловое здание. А…тебе этот оттенок больше нравится, и структура материала?–Меня вдруг осеняет.

—А, что? Да, больше, гармоничнее смотрится,–отвечает рассеянно, все так же восхищенно таращась по сторонам.

Так…А вот это неожиданно и интересно.

Лиса

—Так, самое правильное, разделиться. Ты пытаешься найти что-нибудь здесь, а мы с блохастым перемещаемся во второй зал. Потом, все вместе, в третий, он самый большой,–Тор озвучивает фронт работ.

—А почему, собственно, нельзя сразу взять каждому по залу,–возмущается Керн.

—А потому, что у кого–то «лапки» и в них, когтистые и грязные, ценные фолианты не выдают.

—Вот, кстати, про когтистость…–еще пробует огрызаться пушистый.

—Закончили дебаты и работать…–подводит итог наш суровый руководитель.

—Тиран древний, недоделанный,–ворчит Керн, тащась с опущенным хвостом за Тором, и я остаюсь одна.